B 1652 году на патриарший престол был избран Никон, который до этого был архиепископом Новгородским. Он показал во время народного бунта свои исключительные административные способности. Он организовал помощь больным и голодающим и привел дела епархии в блестящее состояние. Если при его предшественниках Иоасафе I (1634-40) и Иосифе (1642-62) отношения между Церковью и государством были мирными, то при Никоне, который утверждал открыто, что духовное должно стоять повсюду впереди светского, столкновение стало неизбежным.

Патриарх Никон продолжал реформы, начатые до него, но стал их вводить очень резко и с нетерпимостью по отношению ко всем, кто с ними не был согласен. Большинство исправлений в богослужебных книгах было уже признано всеми, но Никон, своим явным предпочтением греческим рукописям, восстановил против себя справщиков – защитников чистоты православия.

Патриарх Никон в первые годы своего патриаршества принимал большое участие в делах государства, носил титул Великого Государя, и царь ничего не делал, не посоветовавшись с ним. Во время походов против Литвы царь поручил патриарху управление государством. Своим крутым нравом и резкими мерами патриарх восстановил против себя и представителей старины, и реформаторов. У него началась борьба с боярством, которое не всегда считалось с его авторитетом в гражданских делах. Начиная с 1657 года, в отношениях царя и патриарха наступила перемена, которая перешла скоро в открытую борьбу двух властей. Патриарх самовольно покинул Москву и переехал в Волоколамский монастырь, оставив управлять Церковью митрополита Питирима Крутицкого. В 1660 году, чтобы найти выход из создавшегося положения, был собран Собор из русских иерархов. Большинство Собора осудило патриарха на лишение сана, но царь не согласился с соборным решением, и положение осталось неопределенным. В 1662 году в Москву прибыл митрополит Газский Паисий (Лигарит), который встал на сторону противников патриарха Никона. Он составил против патриарха Никона обвинительный акт, который был послан восточным патриархам. Последние, кроме патриарха Нектария Иерусалимского, стали на сторону царской власти.

Тогда царь Алексей решил пригласить в Москву восточных патриархов для решения дела патриарха Никона и других церковных дел. Двое из них, Антиохийский Паисий и Иерусалимский Макарий, прибыли в Москву, где в 1666-67 году состоялся Собор. Перед этим патриарх Никон неожиданно вернулся в столицу, но примирения с царем не произошло. Собор, на котором присутствовал царь, патриархи и все русские архиереи, осудил патриарха Никона, который держал себя все время очень непримиримо. Главным обвинением были письма самого патриарха Никона, посланные им на Восток. Осужденный на лишение сана, святейший Никон был заточен в Ферапонтов монастырь, но не признал осуждения законным и до конца жизни считал себя патриархом. Царь Алексей, который был примерным христианином и проявил в деле патриарха много кротости и миролюбия, написал ему перед смертью моление о прощении. Но Никон, хотя и плакал при его получении, прощения царю не дал. После долгих лет ссылки, Патрирах Никон скончался в 1681 году. С него было снято восточными патриархами запрещение, и он был погребен архиерейским чином в присутствии царя.

Собор 1666-1667 года, осудив патриарха Никона, утвердил все его реформы, в том числе реформу духовного суда. В преемники Никону был избран скромный и кроткий Иоасаф II (1667-73).

Во второй половине ХVII века Русской Церкви пришлось пережить губительный раскол, поводом к которому было то направление, которое патриарх Никон придал делу исправления книг, но корни были заложены в недоверии московских консерваторов к грекам и киевлянам.

Необходимость исправления книг сознавалась очень многими, но патриарх Никон, который только продолжал уже давно подготовленное дело, отдавал предпочтение греческим рукописям, справлялся в Греции о правильности того или иного исправления и не доверял московским справщикам. Кроме того, он ввел трехперстное крестное знамение (при котором три пальца складывались вместе в честь святой Троицы) и тройное пение Аллилуйя, тогда как в постановлениях Стоглавого Собора, авторитет которого был очень велик, говорилось о двуперстном знамении (двух пальцах, символизировавших два естества во Христе Иисусе) и двойном Аллилуйя. Это дало повод защитникам старых русских текстов усомниться в истинности греческих исправлений и ссылаться в своих утверждениях на соборное постановление. К тому же Русь мыслилась последним православным царством (Москва – III Рим, четвертому не бывать), а сверять книги предлагалось по рукописям греков, бывших под властью турок.

В 1654 году патриарх Никон собрал в Москве Собор, который принял все его исправления, а в 1655 г. они были одобрены восточными патриархами. На Соборе 1666 года все, не признавшие новых книг и исправлений и защищавшие старые обычаи в обряды, были преданы проклятию, которое было отменено только в XX веке. Оно вызвало глубокий раскол в русском народе.

Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович

Предисловие

Изучением времени патриарха Никона я занимался еще в восьмидесятых годах прошлого столетия. В журнале Православное Обозрение 1887 года мною начаты были печатанием статьи под общим заглавием: Патриарх Никон как церковный реформатор.Но эти статьи, при самом своем появлении, в некоторых кругах, вызвали против меня целую бурю негодования и обвинения чуть не в еретичестве.

До тех пор история возникновения у нас старообрядства изучалась и писалась по преимуществу полемистами с расколом, которые, в большинстве случаев, изучали события с тенденциозно-полемической точки зрения, старались видеть и находить в них только то, что содействовало и помогало их полемике с старообрядцами, поставленной ими очень своеобразно. Тогдашние полемисты с расколом на вопрос: откуда и как произошли у нас искажения древних православных чинов и обрядов, и каким образом эти искаженные чины и обряды попали в наши церковно-богослужебные книги, обыкновенно отвечали: древние православные обряды и чины исказило вековое русское невежество, а в наши печатные церковные книги они внесены были при патриархе Иосифе невежественными книжными справщиками: Аввакумом, Нероновым, Лазарем и другими, которые, восставая потом против реформы Никона, в существе дела отстаивали только творение своих собственных невежественных рук. Так смотрели топа на дело все полемисты с расколом и во главе их профессор нашей академии H. И. Субботин, редактор и издатель полемического противообрядческого журнала Братское Слово.

Между тем в своем исследовании, опиравшемся главным образом на Материалы для истории раскола, изданные тем же самым профессором Субботиным, мною ясно было показано, что Аввакум, Неронов, Лазарь и др. никогда не были книжными справщиками и вообще никогда к книжной справе никакого отношения не имели, что они ранее совсем не жили в Москве, а только некоторые из них появились в ней незадолго до смерти патриарха Иосифа и потому никак не могли иметь при нем влияния на книжную справу. На вопрос необходимо отсюда возникший: кто же, в таком случае, и когда испортил наши древние православные церковные чины и обряды, которые потом Никону пришлось исправлять, мною был дан такой ответ: древние наши церковные чины и обряды никогда ни кем у нас не искажались и не портились, а существовали в том самом виде, как мы, вместе с христианством, приняли их от греков, только у греков некоторые из них позднее изменились, а мы остались при старых, неизмененных, почему впоследствии и явилась рознь между московскими церковными чинами и обрядами и позднейшими греческими. Это свое общее положение я иллюстрировал на форме перстосложения для крестного знамения, причем выяснил, что в христианской церкви древнейшею формою перстосложения было единоперстие, а потом единоперстие у православных греков заменено было двоеперстием, которое мы от них и заимствовали при своем обращении в . И в то время как греки не остановились и на двоеперстии, а позднее заменили его у себя троеперстием, русские остались при прежнем, воспринятом ими от греков, двоеперстии, которое и было у нас, до Никона, господствующим обычаем.

Указанные два наши положения: что Аввакум, Неронов, Лазарь и др. главнейшие противники церковной реформы Никона и основатели старообрядчества никогда не были книжными справщиками и никакого влияния на книжную справу при патриархе Иосифе не имели, что двоеперстие является не искажением и порчею древнего обряда русским невежеством, а есть настоящий древний православный обряд, перешедший к нам от православных греков, у которых он ранее употреблялся, произвело очень сильное впечатление на тогдашних наших полемистов с расколом. В том же 1887 году, когда мною начато было печатание своего исследования, проф. , в издаваемом им журнале Братское Слово, выступил против меня с целым рядом статей, в которых особенно усиливался показать, что мой взгляд на перстосложение для крестного знамения неправилен, так как совпадает со взглядами старообрядцев, и по самому существу не есть взгляд православный, а старообрядческий, и что будто бы к защите собственно старообрядства направлено и все мое исследование. Мне пришлось отвечать на нападки г. Субботина (Прав. Обозр. за 1888 г.). Из моего ответа г. Субботин убедился, что научно-литературным путем подорвать правильность моих воззрений и доказать правоту свою – дело едва-ли возможное. Тогда он прибегнул к другому способу, чтобы заставить меня замолчать окончательно. Человек, близко знакомый тогдашнему обер-прокурору Св. Синода и его помощнику, он представил им начавшееся печатанием мое исследование как очень вредное для православной церкви, а мою личность как неудобную для профессуры в духовной академии. Выгнать меня из академии ему однако не удалось, но цензор журнала Православное Обозрение, свящ. Ив. Дм. Петропавловский, получил приказание от К. П. Победоносцева не допускать к дальнейшему печатанию моего исследования о патриархе Никоне, почему оно и было прекращено печатанием, остановившись только на времени патриарха Иосифа.

Между тем мои взгляды на старый обряд в последующее время не только не были кем-либо опровергнуты, но и получили полное подтверждение, как научно правильные. Известный историк русской церкви E. Е. Голубинский в 1892 г. издал особое исследование под заглавием: К нашей полемике с старообрядцами,в котором новыми данными, относящимися к вопросу о перстосложении и другим спорным обрядовым вопросам, вполне подтвердил научную верность моих взглядов на старый обряд. Теперь они приняты всеми в науке и уже не возбуждают никаких споров среди самих полемистов с старообрядцами и никто в них ничего вредного для церкви не находит.

Так как прошло уже более двадцати лет, когда остановлено было печатание моего исследования о патриархе Никоне, а в этот промежуток времени появились по данному вопросу и новые материалы, то естественно, что настоящее исследование представляет из себя не воспроизведение старого сочинения, а совершенно новую работу, написанную после повторного изучения всех относящихся к делу документов, причем некоторые факты и явления мною поняты и объяснены теперь значительно иначе, нежели как это было сделано ранее.

Задача настоящего исследования состоит в том, чтобы, с одной стороны, представить Никона как церковного реформатора, со всеми сопровождающими эту его деятельность обстоятельствами; с другой – показать те особые отношения Никона к светской государственной власти, в какие он, в своем лице, поставил патриаршую власть и какие потом он всячески старался обосновать и защитить, как законные, уже и после оставления им патриаршей кафедры. Решение первой задачи составляет содержание первого тома, решение второй задачи войдет в содержание второго тома.

Наши историки обыкновенно видят в Никоне единственного виновника произведенной при нем церковной реформы: он был ее инициатором, только ему она обязана своим проведением в жизнь, так что она – церковная реформа была исключительно делом одного Никона, она составляет главное дело его патриаршества, его главную заслугу пред церковью. Мною высказывается и выясняется на это дело совершенно другой взгляд, более согласный с историческою действительностью, именно: инициатива произвести церковную реформу, в смысле объединения наших церковных чинов, обрядов и богослужебных книг с тогдашними греческими, принадлежит не Никону, а царю Алексею Михайловичу и его духовнику – протопопу Стефану Вонифатьевичу. Они первые, еще до Никона, задумали произвести церковную реформу, ранее наметили ее общий характер и начали, до Никона, понемногу приводить ее в исполнение; они еще до Никона вызвали в Москву из Киева знающих греческий язык книжных справщиков, с помощью которых еще до Никона уже начали исправлять наши книги с греческих и, что главное, они же создании и самого Никона, как реформатора-грекофила. Никон, сделавшись патриархом, только выполнял ту программу, какая ему дана была, конечно в самых общих чертах, царем и Стефаном Вонифатьевичем. Правда, что в самое выполнение программы царь активно не вмешивался, предоставив в этом деле Никону полную свободу, почему практическое проведение реформы в жизнь, в том или другом виде, зависело уже исключительно от Никона, от его личных взглядов, понимания дела, его характера и такта. Сам Никон никогда не считал себя инициатором в деле книжных исправлений и никогда не считал книжные исправления первою и главною задачею своего патриаршества. Оставив патриаршую кафедру, он совсем перестал интересоваться своею церковною реформою и, в конце, даже отнесся резко отрицательно как к тем самым грекам, по указаниям которых он производил свои церковные реформы, так и к самым печатным греческим книгам, на основе которых главным образом и велись все книжные исправления во время его патриаршества.

Сам Никон главную задачу, смысл и, так сказать, душу своего патриаршества видел и поставлял вовсе не в книжных и обрядовых исправлениях, а в том, чтобы освободить церковь, в лице патриарха, от подавляющей ее всецелой зависимости от государства, чтобы сделать патриарха, как духовного главу церкви, не только независимым от государя, но и поставить его рядом с царем, как другого великого государя, подчинить его контролю, как блюстителю и охранителю вечных незыблемых божественных законов, не только церковную, но и всю государственную и общественную жизнь, поскольку последние должны быть проявлением всегда и для всех обязательных божественных заповедей и законов. Никон верил и учил, что священство выше царства, и всячески старался осуществить эту идею во время своего патриаршества практически, а после оставления патриаршей кафедры, горячо и усиленно старался защитить ее теоретически. Об этом я подробно буду говорить во втором томе моего исследования, который подготовляется к печати.

В XVII веке, пережив Смутное время, Россия стояла на перепутье. Она могла войти в семью европейских держав, постепенно распространяя свое влияние на соседей. Наша страна также могла изолироваться от мира в собственных религиозно-философских догматах или превратиться в теократическое государство, где светская власть полностью подчинена духовным иерархам. Этот непростой выбор пришлось сделать царю Алексею Михайловичу (1629-1676 гг.)

Решение, которое он принял, неизбежно привело к расколу Русской православной церкви. Почему же глава нашего государства сначала поддержал реформу патриарха Никона (1605-1681 гг.), а затем сослал его в дальний монастырь?

Вопрос о будущем России

Три пути, которые были открыты перед обновленной Россией, олицетворяли три политические фигуры. Царь Алексей Михайлович видел будущее страны в союзе с другими православными государствами. Патриарх Никон, реализуя свою церковную реформу, рассчитывал на верховенство духовных иерархов над светскими властителями. Протопоп Аввакум (1620-1682 гг.) – лидер старообрядцев, не принявших реформу Никона – ратовал за традиционную патриархальную Русь.
Сам по себе вопрос – креститься двумя перстами или тремя – не имел принципиального значения для представителей светской и духовной власти. За церковным расколом стояла политическая борьба, это был выбор дальнейшего пути развития государства.
Алексей Михайлович поддержал реформу, инициированную патриархом Никоном и его сторонниками, поскольку унификация церковного обряда в соответствии с греческим каноном (которого придерживались в большинстве православных стран) позволило бы России упрочить свое международное положение. Это бы подтвердило концепцию «Москва – Третий Рим». То есть, наша столица стала бы восприниматься соседними странами как духовный центр всего православия. Поэтому унификация церковного обряда была просто необходима.
Еще одной важной причиной, повлиявшей на решение царя Алексея Михайловича, стало присоединение к России территории Украины, ранее находившейся под юрисдикцией Польши. Произошло это в 1654 году по решению Переяславской Рады. Поскольку в Киеве молились по греческим канонам, церковная реформа помогла бы сближению двух братских народов.
Кроме того, установление единых правил церковного богослужения на территории всей страны позволило бы стабилизировать непростую политическую ситуацию, доставшуюся в наследство от Смутного времени. Нельзя было допускать, чтобы каждый священник мог самостоятельно решать: по каким канонам совершать литургию. Это не способствовало единству Русской православной церкви, а значит, представляло угрозу для страны.
Царь отлично понимал все последствия своего решения. Это было беспрецедентное для русской истории вмешательство светской власти в духовную жизнь народа. Алексей Михайлович стремился укрепить влияние Москвы на соседние страны. Тем самым глава нашего государства предопределил дальнейший путь развития России, которая стала могущественной империей, объединившей многие народы под своей властью.

Царь или патриарх: кто главнее?

Получив полную поддержку царя на проведение церковной реформы, патриарх Никон взялся за ее осуществление с завидным рвением. Первый официальный документ, предписывающий народу креститься тремя перстами – так называемая «Память» – был принят в 1653 году. Многие священники и представители паствы этому воспротивились. Однако Церковный собор 1656 года официально утвердил греческий канон богослужения. И начался раскол.
Патриарх Никон остался в истории как человек решительный, честолюбивый и жесткий в отстаивании своих взглядов. Он считал, что божий закон выше царского, и видел будущее России в создании теократического государства, когда мирская власть подчинена религиозной. Его методы вызвали негативное отношение среди московской политической элиты того времени. Многие бояре, недовольные укрепившейся властью патриарха и его амбициями, стремились настроить царя против Никона. И это им удалось.
Впрочем, Алексей Михайлович и сам не собирался делиться властью с патриархом. В 1658 году отношения между главами светской и духовной власти обострились окончательно. И Никон демонстративно покинул свой пост, удалившись в Воскресенский монастырь. Священнослужитель рассчитывал, что под давлением паствы, оставшейся без своего духовного лидера, царь будет вынужден умолять его вернуться на патриарший престол. Алексей Михайлович этого не сделал.
Несколько лет, проведенные Никоном в Воскресенском монастыре, наглядно показали, что Россия вполне может обойтись без его духовного руководства. Церковный собор, состоявшийся в 1666-1667 годах в Москве, на который прибыли Александрийский и Антиохийский патриархи, официально лишил Никона всех его регалий. Честолюбивый священнослужитель был сослан в отдаленный Белозерский монастырь.
Однако тот же самый собор окончательно утвердил все церковные реформы, реализованные низложенным патриархом. А старообрядцы были приравнены к еретикам. В результате, Россия осталась светским государством, в то же время позиционирующим себя как оплот православия.

Гонения на старообрядцев

Негативное отношение к Никону, сложившееся у московской политической элиты, во многом было связано с жесткостью его методов при реализации церковной реформы. С теми, кто не принял нововведений, сторонники патриарха не церемонились. Они насильно отбирали у людей церковные книги, иконы и другие святыни, если те чем-то не соответствовали греческому канону православия. Затем эти предметы культа прилюдно сжигались.
У людей возникло чувство, что их веру уничтожают по приказу светских властей, а им навязывают другую религию. Раскололась не просто церковная паства, произошло глубинное разделение русского народа. Спасаясь от гонений, учиненных патриархом и руководством страны, старообрядцы бежали на окраины государства. Они стали придерживаться политики изоляционизма, считая всех остальных жертвами заблуждения.
Московские же власти стремились укрепить свои позиции на международной арене. Этот процесс логически завершился в эпоху Петра I, который окончательно направил Россию по европейскому пути развития.

Н.Ф. Каптерев

В своей фундаментальной работе "Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович" Н.Ф.Каптерев в очередной раз подверг сомнению выводы целого поколения исследователей, во главе с Н.И.Субботиным, которые стремились к идеализации роли Никона. Ученый отметил значение кружка протопопов-"боголюбцев", которые во главе с Иваном Нероновым задолго до Никона начали движение внутреннего церковного возрождения, и показал ужасные последствия Никоновских необдуманных действий. Помимо этого он был первым историком, который подверг сомнению теорию "испорченности" или неправильности старорусского обряда. Он убедительно доказал, что в русской церкви до середины XVII века был употребим обряд, который существовал и в Византии до XII-XIII веков, он сохранил ряд черт ранних древневизантийских обрядов, в том числе и двуперстие. Книга отличается и широтой источниковой базы, которая делает выводы ученого абсолютно доказательными.

Введение

Глава I. Церковно-реформационное движение во время патриаршества Иосифа и его главные представители

Глава II. Церковно-реформационное движение во время пaтpиapшества Иосифа и его главные представители (продолжение)

Глава III. Борьба кружка ревнителей благочестия с патриархом Иосифом по вопросу о единогласии

Глава IV. Первые церковно-реформаторские действия пaтpиapxa Никона

Глава V. Церковно-обрядовые реформы Никона

Глава VI. Исправление церковно-богослужебных книг при патриархе Никоне

Глава VII. Борьба протопопа Иоанна Неронова с патриархом Никоном

Глава VIII. Протопоп Аввакум как противник церковной реформы патриарха Никона

Глава IX. Оставление Никоном патриаршей кафедры

Глава X. Критика церковной реформы Никона в литературных произведениях ее первых противников

Глава XI. Отрицательное отношение к реформам Никона в среде православных (1)

Глава XI. Отрицательное отношение к реформам Никона в среде православных (2)

Глава XI. Отрицательное отношение к реформам Никона в среде православных (3)

Глава XI. Отрицательное отношение к реформам Никона в среде православных (4)

Приводится по изданию: Каптерев Н.Ф. Патриах Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1- 2 М., 1996

Каптерев Н.Ф.

Том первый

Введение

Изучением времени патриapxa Никона я занимался еще в восьмидесятых годах прошлого столетия. В журнале Православное Обозрение 1887 года мною начаты были печатанием статьи под общим заглавием: Патриарх Никон как церковный реформатор. Но эти статьи, при самом своем появлении, в некоторых кругах, вызвали против меня целую бурю негодования и обвинения чуть не в еретичестве.

До тех пор история возникновения у нас старообрядства изучалась и писалась по преимуществу полемистами с расколом, которые, в большинстве случаев, изучали события с тенденциозно-полемической точки зрения, старались видеть и находить в них только то, что содействовало и помогало их полемике с старообрядцами, поставленной ими очень своеобразно. Тогдашние полемисты с расколом на вопросы откуда и как произошли у нас искажения древних православных чинов и обрядов, и каким образом эти искаженные чины и обряды попали в наши церковно-богослужебные книги, обыкновенно отвечали: древние православные обряды и чины исказило вековое русское невежество, а в наши печатные церковные книги они внесены были при патриархe Иосифе невежественными книжными справщиками: Аввакумом, Нероновым, Лазарем и другими, которые, восставая потом против реформы Никона, в существe дела отстаивали только творение своих собственных невежественных рук. Так смотрели тогда на дело всe полемисты с расколом и во главе их профессор нашей академии Н. И. Субботин, редактор и издатель полемического противообрядческого журнала Братское Слово.

Между тем в своем исследовании, опиравшемся главным образом на Материалы для истории раскола, изданные тем же самым профессором Субботиным, мною ясно было показано, что Аввакум, Неронов, Лазарь и др. никогда не были книжными справщиками и вообще никогда к книжной справе никакого отношения не имели, что они ранее совсем не жили в Москве, а только некоторые из них появились в ней не задолго до смерти патриарха Иосифа и потому никак не могли иметь при нем влияния на книжную справу. На вопрос необходимо отсюда возникший: кто же, в таком случае, и когда испортил наши древние православные церковные чины и обряды, которые потом Никону пришлось исправлять, мною был дан такой ответ: древние наши церковные чины и обряды никогда ни кем у нас не искажались и не портились, а существовали в том самом виде, как мы, вместе с христианством, приняли их от греков, только у греков некоторые из них позднеe изменились, а мы остались при старых, неизмененных, почему впоследствии и явилась рознь между московскими церковными чинами и обрядами и позднейшими греческими. Это свое общее положение я иллюстрировал на форме перстосложения для крестного знамения, при чем выяснил, что в христианской церкви древнейшею формою перстосложения было единопepстиe, а потом единоперстие у православных греков заменено было двоеперстием, которое мы от них и заимствовали при своем обращении в христианство. И в то время как греки не остановились и на двоеперстии, а позднеe заменили его у себя троеперстием, русские остались при прежнем, воспринятом ими от греков, двоеперстии, которое и было у нас, до Никона, господствующим обычаем.

Указанный два наши положения: что Аввакум, Неронов, Лазарь и др. главнейшие противники церковной реформы Нитона и основатели старообрядчества никогда не были книжными справщиками и никакого влияния на книжную справу при патриархе Иосифе не имели, что двоеперстие является не искажением и порчею древнего обряда русским невежеством, а есть настоящий древний православный обряд, к нам от православных греков, у которых он ранеe употреблялся, произвело очень сильное впечатление на тогдашних наших полемистов с расколом. В том жe 1887 году, когда мною начато было печатание своего исследования, проф. Н. И. Субботин, в издаваемом им журнале Братское Слово, выступил против меня с целым рядом статей, в которых особенно усиливался показать, что мой взгляд на перстосложение для крестного знамения неправилен, так как совпадает со взглядами старообрядцев, и по самому существу не есть взгляд православный, а старообрядческий, и что будто бы к защите собственно старообрядства направлено и все мое исследование. Мне пришлось отвечать на нападки г. Субботина (Прав. Обозр. за 1888 г.). Из моего ответа г. Субботин убедился, что научно-литературным путем подорвать правильность моих воззрений и доказать правоту свою - дело едва ли возможное. Тогда он прибегнул к другому способу, чтобы заставить меня замолчать окончательно. Человек, близко знакомый тогдашнему обер-прокурору Св. Синода и его помощнику, он представил им начавшееся печатанием мое исследование как очень вредное для православной церкви, а мою личность как неудобную для профессуры в духовной академии. Выгнать меня из академии ему однако не удалось, но цензор журнала Православное Обозрение, свящ. Ив. Дм. Петропавловский, получил приказание от К. П. Победоносцева не допускать к дальнейшему печатанию моего исследования о патриархе Никоне, почему оно и было прекращено печатанием, остановившись только на времени патриарха Иосифа.

Между тем мои взгляды на старый обряд в последующее время не только не были кем либо опровергнуты, но и получили полное подтверждение, как научно правильные. Известный историк русской церкви Е. Е. Голубинский в 1892 г. издал особое исследование под заглавием: К нашей полемики с старообрядцами, в котором новыми данными, относящимися к вопросу о перстосложении и другим спорным обрядовым вопросам, вполне подтвердил научную верность моих взглядов на старый обряд. Теперь они приняты всеми в науке и уже не возбуждают иикаких споров среди самих полемистов с старообрядцами и никто в них ничего вредного для церкви не находить.

Так как прошло уже более двадцати лет, когда остановлено было печатание моего исследования о патриархе Никоне, а в этот промежуток времени появились по данному вопросу и новые материалы, то естественно, что настоящее исследование представляет из себя не воспроизведение старого сочинения, а совершенно новую работу, написанную после повторного изучения всех относящихся к делу документов, причем некоторые факты и явления мною поняты и объяснены теперь значительно иначе, нежели как это было сделано ранee.

Задача настоящего исследования состоит в том, чтобы, с одной стороны, представить Никона...