ПОЛЬСКОЕ ВОССТАНИЕ 1794 года
Предыстория восстания (1791-1794) Конституция Третьего мая 1791 года (см. ТРЕТЬЕГО МАЯ 1791 КОНСТИТУЦИЯ) заложила основы для преобразования Речи Посполитой в жизнеспособное государство с сильной центральной властью.
Начало восстания (март-июнь 1794) Восстание началось 12 марта 1794 в Пултуске мятежом кавалерийской бригады генерала Антона Мадалиньского (Madalinski, ум. в 1805), которая отказалась подчиниться решению о своем роспуске. К повстанцам стали присоединяться другие части армии Речи Посполитой. Через несколько дней кавалеристы Мадалиньского овладели Краковом, который стал центром восстания. 16 марта 1794 был выбран руководитель повстанцев - провозглашенный диктатором Тадеуш Костюшко. 24 марта в Кракове был опубликован Акт восстания, который провозгласил лозунги восстановления в полном объеме суверенитета Польши, возвращения территорий, отторгнутых в 1773 и 1793 (см. Разделы Польши (см. РАЗДЕЛЫ ПОЛЬШИ)), продолжения реформ начатых Четырехлетним сеймом (см.ЧЕТЫРЕХЛЕТНИЙ СЕЙМ) 1788-1792. Повстанцев поддержали широкие слои польского общества, повсюду началось вооружение населения и формирование повстанческих отрядов. Посол России в Варшаве и командующий русскими войсками на территории Речи Посполитой генерал И. А. Игельстром направил на подавление восстания отряд генерала А. П. Тормасова (см. ТОРМАСОВ Александр Петрович). Но 4 апреля 1794 в бою под Рославицами (Рацлавице) поляки сумел нанести поражение отряду русских войск. Вслед за этим восстания горожан освободили Варшаву (17-18 апреля) и Вильно (22-23 апреля). Приняв титул генералиссимуса, Костюшко объявил всеобщую мобилизацию. Число повстанческой армии было доведено до 70 тысяч, но значительная ее часть была вооружена пиками и косами. К маю повстанцы установили контроль на большей частью Речи Посполитой. Демократически настроенные руководители восстания пытались начать в Польше реформы. 7 мая 1793 Тадеуш Костюшко издал Поланецкий универсал, который предоставлял крепостным крестьянам личную свободу при условии их расчета с помещиками и уплаты государственных налогов, признавал наследственное право крестьян на обрабатываемую землю. Этот акт был враждебно воспринят шляхтой и католическим клиром, саботировавшими его реальное воплощение. Под влиянием Великой французской революции (см.ВЕЛИКАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ) наиболее радикально настроенная часть повстанцев сформировалась в группу польских якобинцев (см.ПОЛЬСКИЕ ЯКОБИНЦЫ) и пыталась развернуть в Польше революционный террор. 9 мая и 28 июня 1794 якобинцы спровоцировали в Варшаве народные волнения, во время которых происходили казни деятелей Тарговицкой конфедерации. Экстремизм якобинцев отталкивал от лагеря повстанцев многих умеренно настроенных поляков. Россия, Пруссия и Австрия решили вооруженным путем подавить восстание и заставить поляков признать разделы Польши. Русские войска действовали на двух направлениях: варшавском и литовском. Во втором эшелоне русских войск был развернут 30-тысячный корпус прикрытия генерала Салтыкова. С турецкой границы в Польшу срочно перебрасывался корпус генерал-аншефа А. В. Суворова (см. СУВОРОВ Александр Васильевич). Австрийцы сосредоточили на южных границах Речи Посполитой 20-тысячный корпус. Под личным командованием короля Фридриха Вильгельма II с запада в Польшу вторглась 54-тысячная прусская армия. Еще 11 тысяч пруссаков оставались для прикрытия своих границ. Главные силы поляков - 23-тысячный корпус под личным командованием Костюшко расположился в окрестностях Варшавы. Семитысячный резерв повстанцев стоял в Кракове. Более мелкие отряды прикрывали направления на Вильно, Гродно, Люблин, Рава-Русскую.
Боевые действия летом 1794 года Летом 1794 между противниками разгорелись активные боевые действия. Располагая превосходящими силами, Костюшко пытался уничтожить остававшийся в Польше, близ Радома, казачий отряд атамана Денисова. Но казаки уклонились от боя и отступили на соединение с пруссаками. В бою у Щекоцина корпус Костюшко потерпел поражение и вынужден был отойти к Варшаве. Развивая успех, прусский генерал Эльснер овладел Краковом. В июле 1794 Фридрих Вильгельм II приступил к осаде Варшавы, где встретил отчаянное сопротивление ее защитников. На восточном направлении успешно действовал русский отряд генерала Дерфельдена, который, наступая от реки Припяти, разбил польский корпус генерала Юзефа Зайончека (Zajaczek, 1752-1826), занял Люблин и вышел к Пулавам. Генерал-фельдмаршал князь Николай Репнин (см. РЕПНИН Николай Васильевич), назначенный командующим русскими войсками в Литве, выжидал прибытия с турецкой границы корпуса Суворова и решительных действий не предпринимал. Пассивность Репнина позволила полякам развить в Литве успешную боевую деятельность. Пока отряды графа Грабовского и Якуба Ясинского (Jasinsky, ум. 1794) удерживали Вильно и Гродно, граф Михаил Огиньский (см. ОГИНЬСКИЙ Михаил Клеофас)развернул партизанскую борьбу в тылу русских войск, а 12-тысячный корпус повстанцев вышел в Курляндию и занял Либаву. Лишь неудачные действия командующего польскими войсками в Литве Михаила Вильегорского не позволили повстанцам достичь решающих успехов. Русские войска после двукратной атаки овладели Вильно и 1 августа 1794 разбили главные силы повстанцев в Литве. После этого русские прочно овладели инициативой, чему способствовала конфедерация в поддержку России, организованная графом Ксаверием Браницким из части литовской шляхты. Между тем, в тылу прусских войск, в аннексированной ранее Великой Польше разгорелось восстание. Повстанцам удалось занять несколько городов. Так и не добившись успеха, пруссаки были вынуждены в сентябре 1794 отступить от Варшавы. Костюшко преследовал отступающего Фридриха Вильгельма II, генерал Мадалиньский удачно действовал на Нижней Висле. Воспользовавшись тем, что главные силы поляков были заняты на других направлениях, австрийские войска заняли Краков, Сандомир и Холм, и на этом ограничили свои действия.
Подавление восстания (сентябрь-ноябрь 1794) В начале сентября 1794 на театр военных действий в Белоруссии прибыл 10-тысячный корпус Александра Суворова. 4 сентября он взял Кобрин, 8 сентября под Брестом разбил повстанцев под командованием Сераковского. 28 сентября (9 октября) 1794 русский корпус генерала Ивана Ферзена разбил главные силы повстанческих войск в сражении при Мацеевицах (Maciejowice) близ города Седльце в Восточной Польше. Сам Тадеуш Костюшко был тяжело ранен и попал в плен. Из 10 тысяч повстанцев, участвовавших в сражении, только две тысячи сумели уйти к Варшаве. Известие о катастрофе под Мацеевицами вызвало панику в Варшаве, которую некому было защитить. Новый главнокомандующий польской армией Томаш Вавржецкий приказал всем повстанческим отрядам спешить к столице. Но предпринятые усилия оказались тщетными. Суворов, присоединив к себе отряды Ферзена и Дерфельдена, 24 октября (4 ноября) штурмом овладел Прагой - правобережной частью Варшавы. Под угрозой артиллерийской бомбардировки варшавяне решили капитулировать. 26 октября (6 ноября) 1794 войска Суворова заняли столицу Речи Посполитой. После падения столицы сопротивление поляков стало угасать. Часть остатков польской армии перешла прусскую границу и присоединилась к повстанцам в Великой Польше. Но и здесь восстание было вскоре подавлено. Другая часть повстанческой армии пыталась пробиться на юг, через австрийскую границу в Галицию. Близ Опочно повстанцев настигли прусский отряд генерала Клейста и казаки атамана Денисова. В бою поляки были совершенно разгромлены и лишь единицам из них удалось уйти в Галицию. Отчаянное сопротивление повстанцев оттянуло на себя значительную часть сил антифранцузской коалиции и облегчило положение революционной Франции в самый напряженный период. Поражение восстания предопределило третий раздел Польши в 1795 и полную ликвидацию польской государственности.
В сентябре 2009 года в Швейцарии широко отмечали 210-ю годовщину знаменитого перехода армии Александра Суворова через Альпы. В далекой горной стране российскому полководцу установлено сразу несколько памятников, в том числе грандиозный мемориальный крест на перевале Сен-Готард. Осень – памятная пора и для суворовской эпопеи в Беларуси. Именно в эти месяцы 215 лет назад проходили заключительные сражения восстания под предводительством Тадеуша Костюшко. Главным действующим лицом, добившимся перелома в ходе боевых действий в пользу российских войск, стал именно Александр Васильевич Суворов. В результате Речь Посполитая перестала существовать, а земли Беларуси вошли в состав Российской империи.
Кто более матери-истории ценен?
В последнее время в националистических кругах принято чрезмерно демонизировать фигуру выдающегося российского полководца. Каких только эпитетов в его адрес не услышишь! Он и «кровавый мясник», и «душитель свободы», он же «принес крепостное право в Беларусь».
Пиком антисуворовской истерии (по-другому и не скажешь) стала кампания, развернутая некоторыми «представителями общественности» в 2007 году против строительства в Кобрине православного храма, который местная церковная община посвящала памяти А.В.Суворова. Тогда Алесь Пашкевич, Владимир Орлов, Олег Трусов со товарищи буквально смешивали имя полководца с грязью. Появились даже листовки, в которых утверждалось, будто суворовские солдаты насаживали белорусских детей на пики и штыки и так ходили по городам и селам. В прессе можно встретить и утверждения о том, что войска Суворова прошли по Беларуси кровавым маршем, оставляя за собой лес из виселиц.
Представители оппозиции подсчитали, сколько в Беларуси улиц, памятников, колхозов и совхозов, названных в честь А.В.Суворова. Естественно, все их призывают переименовать. Постоянно звучат требования и о смене названия Минского суворовского военного училища.
С Тадеушем Костюшко история несколько иная. До начала 90-х годов ХХ столетия мало кто на земном шаре сомневался в польском происхождении Костюшко. Но при этом даже в советские времена не являлось тайной, что родился выдающийся польский военачальник в Беларуси. Об этом писали в учебниках истории, научных публикациях. С 1994 года, когда отмечался 200-летний юбилей восстания под его руководством, все чаще звучат утверждения, что Тадеуш Костюшко на самом деле белорус и сражался за свободу нашей страны. Стали появляться улицы имени Костюшко, устанавливаться памятники, в его честь выпустили даже юбилейную марку.
Белорусский поэт Леонид Дайнеко посвятил этой теме стихотворение с красноречивым названием «Патриотический тест»:
Вызначым (не трэба кворум),
Хто ёсць вы і ваш народ –
Патрыёт для вас Сувораў
Цi Касцюшка патрыёт?
Так давайте же вслед за поэтом и мы обострим вопрос и попытаемся разобраться, кто же для Беларуси более ценен: Суворов или Костюшко?
Народное восстание. Но какого народа?
Даже сторонники концепции литвинизма с трудом могут найти аргументы, чтобы доказать, что Т.Костюшко и его сподвижники отстаивали идею независимости Великого княжества Литовского. И все же такие попытки предпринимаются. При этом обычно используются несколько аргументов. Во-первых, происхождение самого начальника восстания из старинного белорусского шляхетского рода Костюшек-Сехновицких. Во-вторых, его место рождения – поместье Меречевщина, неподалеку от Коссово (теперь Ивацевичский район). В-третьих, текст обращения Т.Костюшко «К гражданам литовским и порядковым комиссиям» от 2 июня 1794 года. В нем начальник восстания писал: «Литва! Славная борьбой и гражданственностью, долго несчастливая через собственных сыновей измены, обещаю стать среди вас с благодарностью за доверие ваше ко мне, если позволят мне военные обстоятельства… кто же я есть, как не литвин, земляк ваш, вами избранный?» На этом основании некоторые публицисты делают вывод о том, что речь шла о борьбе за независимость Беларуси, отождествляемой с Литвой. Но теория о «белорусскости» Т.Костюшко не выдерживает критики. Как ни прискорбно это звучит, к концу XVIII века Беларусь не выступала не только как независимое государство, но даже в принципе как субъект политических отношений. После Люблинской унии 1569 года происходила стремительная полонизация шляхетского сословия и значительной части горожан ВКЛ. В 1696 году был запрещен старобелорусский язык.
Полонизация не обошла стороной и семью Костюшко. Сам Тадеуш, обучавшийся в пиарской коллегии, где преподавание проходило на латинском и польском языках, и Рыцарской школе в Варшаве, был совершенным поляком по своему самосознанию. В том же обращении от 2 июня он упоминает о ВКЛ лишь как о своей малой родине, несколько отстраненно: «Литва! Земляки и соотечественники мои! На вашей родился я земле и в запале праведном для моего Отечества откликается во мне особенная приязнь к тем, среди кого пустил корни жизни». Само обращение было не более чем пропагандистской прокламацией, призванной активизировать деятельность повстанцев на территории ВКЛ. Кстати, с подобным обращением «К гражданам бывшего Великого княжества Литовского» в апреле 1919 года выступил другой польский «начальник» Ю.Пилсудский. Этот господин также, бывало, называл себя литвином, поскольку родился на Виленщине. Для белорусов эта «литвинская ностальгия» очередного польского «начальника» окончилась закрытием национальных школ и газет, арестами лидеров освободительного движения и массированной полонизацией.
Одной из главных целей повстанцев Т.Костюшко было восстановление Конституции Речи Посполитой 3 мая 1791 года, которая фактически ликвидировала даже призрачную автономию ВКЛ, превратив его в одну из провинций Польского государства. В конституции упоминается исключительно польский народ, а название «Польша» неоднократно приводится как синоним Речи Посполитой.
Ни о какой независимости ВКЛ, а тем более Беларуси не могло быть и речи. Об этом даже никто не задумывался! Как только в главной ставке Т.Костюшко заподозрили Вильно в некоем призрачном сепаратизме, так тут же, 4 июня 1794 года, отстранили Я.Ясинского от поста главнокомандующего в Литве, а Наивысшую литовскую раду распустили, заменив ее Центральной депутацией ВКЛ, полностью подчиненной Варшаве. Все поветовые порядковые комиссии утверждались в польской столице. Да и пресловутый сепаратизм Я.Ясинского проявлялся, скорее, в крайнем революционном радикализме, наподобие французского якобинства, в своеволии и неподчинении приказам начальника восстания, то есть самого Т.Костюшко. Ведь Я.Ясинский, которого кое-кто спешит записать едва ли не в первые «белорусские» революционеры, был поляком не только по самосознанию, но и по происхождению: он родился в Познанском воеводстве в семье польских шляхтичей.
Все документы повстанцев в ВКЛ составлялись исключительно на польском языке, они буквально пропитаны идеями «польcкости». Так, в обвинении, вынесенном последнему великому гетману ВКЛ Ш.М.Косаковскому, говорилось о том, что он применял «насилие с отвращением ко всем правам польским». Руководители восстания в Меречском воеводстве ВКЛ (теперь это территория Литовской Республики) писали: «Помните о том, что призванный на это святое дело обыватель так обязан действовать, как почтенный поляк, защитник славы, вольности, целостности и независимости». Сам Т.Костюшко не ставил под сомнение польский характер восстания. 25 марта 1794 года в своем знаменитом универсале о начале восстания он обратился с призывом ко «всем воевоеводским генералам, командующим войсками республики польской».
Чтобы не возникало иллюзий относительно того, что ожидало бы Беларусь в случае победы восстания, следует привести и такой факт. Один из руководителей повстанцев в ВКЛ М.К.Огинский, автор известного полонеза, в октябре 1811 года подал российскому императору Александру I письмо с проектом указа о новой организации западных губерний империи. По этому документу предполагалось восстановить Великое княжество Литовское. Однако, по замыслу М.К.Огинского, официальным языком в этом государстве должен был стать польский. В еще одной записке на имя российского императора от 1 декабря 1811 года, а также во время личной аудиенции у Александра I в конце января 1812 года М.К.Огинский уточнил, что восстановление ВКЛ станет первым шагом к возрождению Польского государства и Конституции 3 мая 1791 года. При этом он предлагал императору принять титул польского короля и заключить российско-польскую унию. Так что, кто бы сейчас ни предлагал сделать полонез Огинского белорусским гимном, сам Михал Клеофас точно знал имя своей Отчизны, с которой так проникновенно прощался в своем произведении. И имя это вовсе не Беларусь. ВКЛ для повстанцев 1794 года, как и для всей многочисленной шляхты Речи Посполитой, представлялось обширной провинцией единого Польского государства. Да, со своими региональными отличиями, со своим богатым историческим прошлым, но всего лишь частью Польши, такой же, как, скажем, Мазовия, тоже некогда независимое государство.
Борьба за души и умы
Элита польского общества довольно хорошо представляла себе настроения в низах, а тем более среди белорусских крестьян. Король Станислав Август Понятовский на Четырехлетнем сейме в речи от 6 ноября 1788 года предостерегал членов сейма, что «во время войны с Москвой мы можем иметь от своего хлопа злейшего неприятеля». То же самое касалось и православного населения. Весь XVIII век польские власти преследовали православных жителей, обвиняя их в симпатиях к России. Гонениям подвергался Белорусский митрополит Георгий Конисский. Наместника Киевского митрополита в Слуцке епископа Виктора Садковского в 1789 году бросили по ложному обвинению в тюрьму и держали там без всякого приговора три долгих года, пока его не освободили российские войска.
Ситуация не изменилась и в ходе самого восстания. Правда, некоторые православные, даже священнослужители, примкнули к восставшим. Но это, скорее, исключение, подтверждающее правило.
За время восстания 1794 года на территории Беларуси в нем приняли участие около 30 тысяч человек, из которых большинство составляла шляхта, только треть – крестьяне. Белорусский историк В.П.Емельянчик, относившийся с явной симпатией к повстанцам Т.Костюшко, вынужден был признать: «Попытки части руководства восстания замкнуть его только на вопросах «польскости», а также неблагоприятные условия для кардинального решения «крестьянского вопроса» не вели к его победе. Отсюда и относительная пассивность белорусского крестьянства».
На самом деле белорусские крестьяне, составлявшие подавляющее большинство населения, не были так уж пассивны. В источниках отмечены неоднократные случаи активного сопротивления, которое местные жители оказывали повстанческим отрядам. Российский генерал В.Х.Дерфельден 25 мая 1794 года писал графу Салтыкову о том, что наблюдает среди крестьян «приверженность более к нам, нежели к полякам». Бригадир Л.Л.Беннигсен доносил из Сморгони своему командованию о массовых выступлениях белорусских крестьян против восставших шляхтичей. По его словам, жители многих деревень, будучи уверенными, «что оне останутся под защитою России», указывали те места, «где ружья и разная воинская амуниция в земле зарыта была, которую я и получил, как-то: в пиках, саблях, ружьях, пистолетах, штыках немалое число». Генерал-майор Б.Д.Кнорринг, один из российских военачальников, руководивших подавлением восстания, вспоминал: «…По обнародовании универсалов моих крестьяне, которые уже вооружены были и остались в покое, напали на вооружителей своих и предводителей и не могшие из оных спасаться бегством взяты были ими и нам доставлены». Как явствует из отчетов этого же генерала, повстанцы вынуждены были оставить окрестности Слонима не столько вследствие действий российских войск, сколько по причине полной враждебности со стороны местного населения.
В августе 1794 года в обороне русскими войсками крепости Динабург активное участие приняли 170 местных белорусских крестьян. И это неудивительно, поскольку повстанцы под руководством М.К.Огинского, осаждавшие крепость, сжигали крестьянские дворы, вымогали у местных жителей деньги, угрожая полным разорением. Так, с крестьян помещика Зиберха, чье имение располагалось в окрестностях Динабурга, повстанцы получили 50 червонцев в качестве контрибуции, сверх того еще 45 рублей в виде поборов, изъяли 7 помещичьих и 5 крестьянских лошадей. Все это сопровождалось массовыми избиениями местных жителей. Подобные действия были обычной практикой. После одной из своих «партизанских» акций М.К.Огинский возвращался с обозом из 200 крестьянских возов.
Исследователь А.Бензерук справедливо констатирует: «События восстания в очередной раз показали, что для белорусов 1794 год приобрел черты гражданской войны, поскольку наши соотечественники сражались по обе стороны баррикад». И в войсках А.В.Суворова воевали наши земляки. Одним из самых прославленных соединений его армии был Белорусский егерский корпус, состоявший из нескольких батальонов. Воины-белорусцы (так их называли в российской армии) отличались удалью и бесстрашием.
О широком распространении антиповстанческих настроений в Беларуси свидетельствуют не только русские офицеры, но и сами польские инсургенты. Полковник И.Дзялинский показывал впоследствии: «По словам ево же, Краутнера, волнение значило будто бы, что крестьяне хотели взбунтоваться против российских войск. Но Дзялинский почитает сии его известия совсем ложными, ведая известную привязанность крестьян к войскам российским». М.К.Огинский, ворвавшись на территорию, отошедшую к Российской империи после второго раздела, потерпел поражение именно по причине враждебности местных жителей. По его собственным воспоминаниям, ему пришлось отказаться от штурма Минска, поскольку российский губернатор Неплюев привлек к обороне города «большое количество вооруженных крестьян, чтобы их выставить для первой атаки».
Даже в Вишнево и Щорсах, где граф Хрептович провел реформы, крестьяне отказывались давать рекрутов и активно выступали против костюшковцев. Ротмистр И.Гойжевский горестно констатировал: в «Вишневе при помощи экзекуции выбираю пехотинцев… Но люди взбунтованы Москвой и не хотят быть послушны… Так же и в Смотовщизне и Щорсах хлопы взбунтовались и не хотят давать рекрутов».
Кстати говоря, обычно современные околонаучные публицисты обвиняют войска А.В.Суворова в том, что «они принесли на своих штыках рекрутчину». Но рекрутские наборы были введены самими повстанцами Т.Костюшко. Если бы они рассчитывали только на добровольцев, то восстание угасло бы, так и не начавшись.
Однако и с набором рекрутов дело обстояло не лучшим образом. Различные слои общества проявляли индифферентность по отношению если не к идеям, то к участию в восстании. Документы того времени переполнены жалобами, угрозами различных повстанческих представителей, вызванных пассивностью жителей, их нежеланием сражаться против российских войск. В повстанческий центр в Вильно поступали реляции такого содержания: «Люд убегает из Вильно беспрерывно, так что кроме женщин), которые имеют панические души, а потому разумно, что выезжают) этим охвачено множество пригодных к оружию и вооруженных мужчин». Уполномоченный повстанцев Я.Гараин писал брестской комиссии о том, что производит «насильственный набор» рекрутов.
После поражения в бою у д.Перебрановичи в мае 1794 года от российских войск «польские шляхтичи без особого сопротивления указали на место хранения оружия (пистолеты, пики, ружья) и заявили, что навеки останутся под покровительством России».
Сам предводитель восстания вынужден был констатировать провал набора рекрутов в белорусских землях. 12 сентября 1794 года он писал: «Из предназначенных 500 рекрутов для моего обоза от Брест-Литовского воеводства доставлено только 372, остальные – бежали по дороге». В начале августа 1794 года в 3-м полку литовского авангарда повстанческого отряда генерал-майора П.Грабовского даже вспыхнул бунт, после подавления которого было вынесено пять смертных приговоров, однако не приведенных в исполнение.
Крестьяне отказывались идти в армию повстанцев, а шляхта постоянно жаловалась, что земледельцы отрываются от земли. Введенные костюшковцами рекрутские наборы были действительно непосильны для Литвы и западной Беларуси, поскольку здесь в 1793 году имел место сильнейший голод, случившийся вследствие затяжной засухи. Яровые не уродили, сена совсем не было.
Едва ли не единственным доказательством некоего подобия широкой народной поддержки повстанцев на территории Беларуси являются часто цитируемые свидетельства русского военачальника Н.В.Репнина: «Не против армии здесь война, но против общенародного бунта всего шляхетства и черни, всех явно или тайно вооруженных, которых соответственно, прогнать перед собой нельзя, а всегда они будут оставаться в спине войска, выдавая себя за спокойных обывателей». Однако к этим оценкам российского генерала в принципе следует относиться со значительной долей скепсиса. Как, кстати говоря, и поступали современники. Николай Васильевич Репнин, был, мягко выражаясь, перестраховщиком. Он буквально атаковал Петербург паническими реляциями, основанными на неподтвержденных слухах и домыслах. Уже после подавления восстания Н.В.Репнин выступал против поселения бывшего короля Станислава Августа в Гродно, утверждая, что при свергнутом монархе имеется хорошо вооруженная гвардия из 300 – 400 человек. В самом городе ему мерещился законспирированный заговор с целью освобождения Понятовского. Репнин предлагал перевести бывшего короля подальше, например, в Ригу. Ни одно из этих опасений, как оказалось, не соответствовало действительности. Вот какую оценку самому Репнину дает один из наиболее авторитетных исследователей той эпохи М. де Пуле: «Хотя князь Репнин приобрел во время войн с турками известность не только боевого генерала, но и отличного полководца, однако же достаточно одного беглого взгляда на его действия в Литве, с первых чисел апреля 1794 г., чтобы убедиться в недостаточности его полководческих способностей: медлительным и осторожным он являлся везде, на каждом шагу, и притом до крайности».Впрочем, даже Н.В.Репнин со временем признал, что местное население все же настроено скорее пророссийски, чем пропольски. Есть у него и такое высказывание, которое почему-то в последнее время практически не цитируют: «Крестьяне более на нашей стороне, нежели мятежников». Необходимо отбросить и всякие спекуляции относительно крепостного права, будто бы «принесенного на суворовских штыках». Крепостное право (прыгон) было окончательно утверждено в ВКЛ по Статуту 1588 года, на полвека раньше, чем в России. И крепостничество в Речи Посполитой было ничем не легче, чем в Российской империи, отягощаясь полным своеволием шляхты и магнатов, дополнительной эксплуатацией со стороны арендаторов. Правда, в «Полонецком универсале», изданном 7 мая 1794 года, Т.Костюшко провозглашал, что «личность каждого крестьянина является свободной», за крестьянами признавалось наследственное право пользования землей. Однако это не означало отмены крепостного права. Крестьянин мог уйти от пана при условии выполнения всех повинностей и выплаты долгов, что являлось почти невыполнимым требованием. От барщины освобождались только участники восстания, остальные же должны были «старательно дни барщины, которые остались, отбывать, начальству своему быть послушными». Кроме того, в ряде мест шляхта, участвовавшая в восстании, откровенно саботировала исполнение универсала. Современники писали по этому поводу: «Шляхта в значительной части заявляет: пусть нами управляет москаль, пруссак или австрияк, но мы не освободим хлопов от подданства».
В литературе можно встретить постоянные упоминания о большом количестве крестьянских душ, пожалованных в Беларуси российским офицерам и чиновникам. Эти факты приводятся как свидетельство закрепощения белорусского крестьянства. Но русские помещики наделялись землями с крестьянами, вовсе не свободными. До этого они принадлежали российской казне, в распоряжение которой попали после конфискации земель у польских помещиков, отказавшихся присягнуть на верность российской императрице. На 1 июня 1773 года по Могилевской и Псковской губерниям таким образом в собственность государственной казны перешло 95.097 крестьянских душ. Землями и поместьями, кстати говоря, наделялись далеко не только выходцы из России. Так, 3 декабря 1795 года своим рескриптом Екатерина II повелела литовскому генерал-губернатору возвратить имения всем родственникам бывшего польского короля, а также ряду других видных деятелей Речи Посполитой, в том числе и бывшему гетману литовскому Михалу Казимиру Огинскому.
Не только силою оружия
Сразу следует оговориться: безусловно, война есть война. Всегда и во все времена в ходе боевых действий гибнет гражданское население, случаются военные преступления. Даже в мирное время военнослужащие совершают правонарушения, хватает работы для специальных военных прокуратур и судов. Что уже говорить о военном лихолетье в XVIII веке, когда не было никаких Женевских и Гаагских конвенций, предписывающих правила войны. Поэтому при оценке действий тех или иных войск важнейшим критерием выступают установки и приказы, которые отдавали военачальники. Все тот же Н.В.Репнин приказывал своим офицерам прежде всего стремиться оберегать крестьян. Реквизиции продовольствия и фуража предписывалось делать преимущественно у шляхты. Крестьян, которые добровольно покинули повстанческие отряды, рекомендовалось обязательно вознаграждать деньгами и отпускать на волю. Сам Суворов в своей знаменитой «Науке побеждать» учил солдат: «Обывателя не обижай, он нас поит, кормит. Солдат не разбойник».
Все это полностью укладывалось в рамки концепции политики, проводимой имперскими властями в Беларуси и Литве. Ее основы были сформулированы еще в знаменитом «Наказе» Екатерины II Псковскому и Могилевскому губернаторам об управлении в присоединенных от Польши землях от 28 мая 1772 года. Все мероприятия новой власти, по мнению великой императрицы, должны были привести к тому, «чтоб не только сии провинции силою оружия были нам покорены, но чтоб вы (губернаторы. – В.Г.) сердце людей, в оных живущих, добрым, порядочным, правосудным, снисходительным, кротким и человеколюбивым управлением Российской империи присвоили, дабы они сами причину имели почитать отторжение свое от анархической республики Польской за первый шаг к их благоденствию». Этот документ предусматривал свободу вероисповедания. Как известно, орден иезуитов, запрещенный в тот период по всей Европе, продолжал спокойно действовать только в одной стране – Российской империи.
Суд и расправа вершились по местным законам и на местном языке. Пытки повсеместно отменялись. Население бывших земель Речи Посполитой, присоединенных к Российской империи по второму разделу 1793 года, было освобождено от налогов на два года.
Естественно, на белорусские земли распространялся и мораторий на смертную казнь, введенный в Российской империи еще в 1744 году. Нарушался он лишь в исключительных случаях: после заговора В.Я.Мировича в 1764 году и во время подавления Пугачевского бунта. Восстание 1794 года таким исключением не стало. Плененных повстанцев, вне зависимости от их звания и национальности, не казнили. А.В.Суворов часто и вовсе отпускал пленных, как это произошло с 6.000 польских солдат, отпущенных им после взятия Варшавы.
Не был казнен и сам Т.Костюшко. После непродолжительного заключения в Петропавловской крепости, где он пользовался значительной свободой, бывший предводитель восстания был отпущен императором Павлом I, наградившим его 12 тыс. рублей, собольей шубой и шапкой, меховыми сапогами и столовым серебром. При этом Т.Костюшко принес верноподданническую клятву российскому самодержцу и сдержал ее, так и не выступив затем с оружием в руках против России.
Другой руководитель восстания М.К.Огинский, тот самый автор полонеза, не только вернулся после непродолжительной эмиграции в Российскую империю, но даже стал ее сенатором при императоре Александре I.
Наконец, можно ли себе представить, чтобы «озверелые оккупанты» рассматривали жалобы жителей «захваченной территории», в том числе бывших своих противников, на порчу имущества во время боевых действий? Более того, взыскивали сумму ущерба с командующего собственными войсками? Что же это за оккупанты и что же это за оккупация?! А ведь именно так и происходило спустя всего пару-тройку лет после окончания восстания Т.Костюшко. В июне 1797 года бывший литовский подстолий граф Ворцель подал российским властям прошение о возмещении ему ущерба за лес и поташ, уничтоженные в результате действий войск под командованием А.В.Суворова. Несмотря на то, что сам полководец не имел к этому случаю никакого отношения, на его кобринское имение был наложен секвестр для возмещения Ворцелю ущерба в размере 5.628 червонцев или 28.000 бумажных рублей. Через полгода после этого случая бывший польский майор Выгановский подал аналогичное прошение о взыскании с Суворова 36.000 рублей якобы за поджог имения во время Крупчицкого боя. Российские власти провели тщательное расследование этого происшествия. Великий полководец был в негодовании: «Я не зажигатель и не разбойник. Война или мир?» В отчаянии он готов был даже начать распродажу драгоценностей, говоря при этом: «В несчастном случае – бриллианты. Я их заслужил. Бог дал, Бог и возьмет и опять дать может». Однако расследование пришло к выводу, что претензии Выгановского ничем не обоснованы, а в результате боевых действий в его имении, которое не стоило заявленной суммы иска, пострадал только один ветхий сарай.
Когда появились первые «враги нaрода»?
А вот польские повстанцы вовсе не были так миролюбивы. Фактически в 1794 году на территории, охваченной восстанием, был введен революционный террор. Уже в самом «Акте восстания народа Великого княжества Литовского» был прописан принцип, открывавший дорогу широкому применению насилия: «кто не с нами, тот наш враг». Одной из первых жертв террора стал великий гетман ВКЛ Ш.М.Косаковский, сторонник разрыва унии с Польшей и заключения союза с Российской империей. Его повесили на Рыночной площади в Вильно. Во время совершения казни с показательной речью выступил Я.Ясинский: «Милостивые государи! Произойдет здесь дело, которое запрещается обсуждать, и будет ли оно нравиться кому из вас или нет, каждый обязан молчать, а кто голос свой подаст, будет неотложно на этой виселице повешен». Я.Ясинский и в дальнейшем добивался широкого применения «репрессалии» по отношению к своим политическим противникам. Был повешен и брат великого гетмана Ю.К.Косаковский, инфлянтский епископ.
Вскоре «виселицы для врагов народа» (это их официальное название) появились и в других городах и местечках, оказавшихся во власти повстанцев. В постановлении Гродненской порядковой комиссии по этому поводу говорилось: «... на рынке г.Гродно поставлена виселица с надписью на одной стороне – «Смерть изменникам Отечества», а на другой – «Страшись, изменник», признавая в том установленном орудии смерти честный и добрый способ мышления и любви к своему отечеству во время настоящего восстания из неволи нашего Отечества». Чтобы любовь к Отечеству в гражданах не угасала, повстанцы учредили репрессивные органы для организации и проведения террора. Главным из них стала Депутация публичной безопасности. Учреждался также Криминальный суд, который был призван карать «изменников Отечества, его восстанию противных, советом или заговором каким-нибудь угрожающих, и тех, кто Отечеству своему уже виноваты». При этом все дела разбирались в течение 24 часов. Мера наказания была только одна – повешение. Повстанческие власти ввели цензуру, была также ограничена свобода слова, «чтобы никто легкомысленными и запальчивыми речами не подстрекал, не распалял народ и не возбуждал его к каким-нибудь акциям, нарушающим общественное спокойствие». Следить за соблюдением «общественного спокойствия» должны были все те же отделы безопасности. Повстанцы проводили настоящие карательные операции. В Ошмянском повете некий шляхтич Т.Городенский сразу же после победы восстания в Вильно организовал отряд, с которым отправился мстить своим соседям, отказавшимся примкнуть к восстанию. Пролив немало крови, Т.Городенский бежал в Вильно. Жестоким расправам подвергались пленные русские солдаты. В Варшаве русский гарнизон был почти полностью вырезан восставшими. При этом убивали причащавшихся в церкви безоружных солдат, находившихся рядом женщин и маленьких детей.
Это факты, подтвержденные документами, историческими источниками, свидетельствами очевидцев. А вот россказни о том, что А.В.Суворов приказывал «расстреливать жителей Кобрина и Малориты, прогонять их через строй», как это иногда пишут, ничем не подтверждены. В публикациях подобного рода вы не найдете ни сносок, ни списка источников – их попросту не существует. Единственным эпизодом, действительно подтвержденным источниками, является уничтожение казаками из корпуса А.В.Суворова остатков отряда К.Сераковского в Крупчицком монастыре кармелитов. Тогда в скоротечной рубке погибло около четырехсот повстанцев. Причем непонятно, кто же это был. Одни пишут про косинеров, другие про всадников под командованием К.Рушчица. Так или иначе, речь не шла ни о каком истреблении мирных жителей. В монастырь пришли вооруженные люди, которые отказались сдаться. Сам А.В.Суворов писал о тех событиях: «Разбежавшихся при сражении в леса, кои не сдаются и сами не являются, перестреливают поныне егеря и иная пехота, как то в болотах, кои в них не потонули». Война есть война: на ней не в бирюльки играют. Широко распропагандированным «фактом зверств» суворовских войск является штурм варшавского предместья Прага. В данной статье мы не будем подробно останавливаться на этом драматическом эпизоде, поскольку он не имеет прямого отношения к Беларуси. Тем более что по этому поводу существует большое количество разнообразных публикаций, как обвиняющих А.В.Суворова и его солдат, так и оправдывающих их действия. Одна из лучших за последнее время – статья «Историческое мифотворчество» Е.В.Бабенко, директора Кобринского военно-исторического музея имени А.В.Суворова Что же до жертв среди мирного населения, то пусть каждый сам для себя ответит на следующий вопрос. Может ли остаться невредимым мирное население во время штурма крепости, в которой находится около 17 тыс. человек гарнизона, более 100 орудий, да еще сами жители, взявшие в руки оружие? А все это имело место в Праге, превращенной в первоклассную крепость, по признанию самих же поляков. И кто виноват в гибели мирных жителей: штурмующие или руководители обороны, оставившие на передовой простых обывателей? Тем не менее, как бы кто ни живописал «суворовские зверства», большая часть и населения, и домов Праги уцелела. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что после сражения именно в этом предместье были размещены на постой некоторые подразделения русских войск. Отпустили на волю и большую часть пленных. Вот такая вот «изуверская резня»!
Не числом, а умением
Почитаешь некоторые публикации – и диву даешься! Блестяще образованные офицеры, носители передовых идей, «опирающиеся на народную поддержку», вдруг потерпели поражение от «отсталых московских дикарей». Как такое может быть? Объяснение находится простое – подавляющее, просто неслыханное численное превосходство русских войск. Как всегда, задавили массой, завалили трупами. В качестве примера приведем Крупчицкое сражение 17 сентября 1794 года – самое крупное боевое столкновение в ходе восстания на территории Беларуси. С войсками А.В.Суворова все понятно – по точным данным вместе с подкреплениями, полученными по дороге к Кобрину, они насчитывали около 11 тыс. человек. Путаница возникает с численностью войск повстанческой дивизии К.Сераковского. Сам А.В.Суворов писал о 16 тыс. человек с 28 орудиями. Известный русский историк А.Ф.Петрушевский исчисляет отряд К.Сераковского в 13 тыс. Польский историк С.Хербст пишет уже о примерно 5 тыс. войск К.Сераковского. Белорусский историк В.П.Емельянчик в монографии «Паланез для касінераў» писал о 10 тыс. человек и 28 орудиях. В своей статье об этом сражении в «Энцыклапедыі ВКЛ» он пишет уже более обтекаемо, что «с обеих сторон участвовало около 20 тысяч человек». Но в том же издании А.П.Грицкевич утверждает, что корпус Суворова более чем в два раза превосходил силы повстанцев. А.Бензерук пишет о том, что под Крупчицами у К.Сераковского было всего 4 тыс. человек, то есть 13 эскадронов и 5 батальонов, а также 26 орудий, а Суворов превосходил его силы в три раза.
Кто знает, может, где-то пока неизвестный художник-баталист уже нарисовал масштабную диораму, на которой несметные суворовские полчища наседают на маленькую горстку бойцов К.Сераковского? На самом деле никакого не то чтобы подавляющего, а даже значительного или относительного превосходства в численности у русских войск в той войне не было. К моменту начала вооруженного выступления русские войска на территории ВКЛ состояли из двух отрядов: генерала Н.Д.Арсеньева в Вильно и генерала П.Д.Цицианова в Гродно, Новогрудке и Слониме. Общая численность русских войск составляла около 11 тыс. человек, то есть была равной армии ВКЛ. При этом россияне имели превосходство в артиллерии, а литовские силы – в кавалерии. Польский историк К.Бартошевич подсчитал, что в русской армии в Короне и Литве насчитывалось всего 45 тыс. человек, в корпусе Суворова к моменту штурма Праги – 15 тыс. Численность армии Костюшко он определяет в 64 – 70 тыс. человек. Правда, была еще союзная России 50-тысячная прусская армия, действовавшая в Великопольше. Однако там происходила очередная «странная война», что доказывается как крайне неудачными и пассивными действиями пруссаков в районе Варшавы, так и тем, что Костюшко держал в Великопольше относительно небольшой по численности отряд. Русские войска одержали победу в полном соответствии с военным учением А.В.Суворова: не числом, а умением. Она была достигнута благодаря гению самого великого полководца, а также военному мастерству его воспитанников, поколению «екатерининских орлов», прошедших школу Очакова и Фокшан, Рымника и Измаила. Великолепные боевые качества русских войск были испытаны затем на полях Италии и в швейцарских горах в боях с вооруженной силой нового типа – французской революционной армией. И испытание это выдержали успешно.
Не порознь, но вместе
Многие из приведенных в данной публикации примеров взяты из работ сторонников теории о «белорусскости» Костюшко и «кровавом палаче» Суворове. Их авторы попросту не могли игнорировать документальные источники. Однако, делая выводы, почему-то «забывали» целые пласты исторических фактов. В результате такая цепочка «забытых» фактов и приводит к искажению и фальсификации истории. И это вовсе не случайность, а осознанная деятельность с целью изменения национальной идентичности белорусского народа, его исторической памяти. Мы имеем дело с очередной попыткой искусственно вырвать белорусов из ареала восточнославянской цивилизации, а для этого очернить, сделать враждебными всех русских героев и искусственно «белорусизировать» героев польских, установив синонимическую связь между понятиями «Речь Посполитая» и «белорусская держава». Естественно, конечная цель – создание «культурно-исторического» базиса для кардинального изменения внутри- и внешнеполитического курса белорусского государства. Эту тенденцию раскрыл и на фактах показал в своей статье «Выбор нации» на страницах «Беларускай думкі» отечественный историк Я.И.Трещенок. А.В.Суворов писал: «Я забывал себя, когда дело шло о пользе Отечества». Наверняка под этими словами подписался бы и Т.Костюшко, и многие из его сподвижников. В данной статье ни в коем случае не ставилась цель очернить повстанцев 1794 года. В большинстве своем это были искренние, бескорыстные и честные люди, беззаветные патриоты, но не Беларуси, а той страны, которую они считали своей Родиной – Польши. После долгих лет анархии, национальной и религиозной нетерпимости польский народ пробудился и с оружием в руках встал на защиту своего Отечества. В этом смысле его борьба была справедливой. Именно в тот период происходило формирование новой польской нации. К сожалению, формирование это шло за счет искоренения этнической самобытности прочих народов, проживавших на территории Речи Посполитой, прежде всего белорусов, украинцев и литовцев. Возрождение Польского государства в 1918 году и история притеснения национальных меньшинств во времена II Речи Посполитой это убедительно доказали.
Попытки столкнуть в белорусской истории образы Суворова и Костюшко на редкость контрпродуктивны. Внимательное изучение программы восстания 1794 года показывает, что его успех привел бы к абсолютной полонизации Беларуси и исчезновению белорусского народа как самостоятельного этноса. Победа суворовских войск изменила такую логику событий. Ведь именно острейшая борьба двух великих национальных идей – российской и польской, местом столкновения которых была наша земля, и привела в середине XIX века к зарождению самостоятельной белорусской идеи. Поэтому некрасиво и неблагодарно оплевывать память покойного великого полководца, настоящего военного гения, истинного христианина, вобравшего в себя все лучшие черты русского характера. Кто знает, может быть, пройдет время, и мы сможем поставить свечу перед иконой нового православного святого-воина Александра? Ведь канонизировала же Церковь недавно современника Суворова адмирала Федора Ушакова.
Но и Костюшко – фигура символичная и знаковая для нашей истории. Даже само его рождение и становление как личности символизирует трагедию белорусской шляхты, ополяченной, утратившей связь со своими народными корнями, забывшей обычаи, язык и веру своих предков. Но мы вправе гордиться тем, что на нашей земле родился великий сын и герой польского народа.
Т.Костюшко умер в Швейцарии, той самой стране, где в этом году отмечали юбилей Альпийского похода А.В.Суворова. В маленьком европейском государстве уважительно относятся к двум выдающимся историческим персонажам: и русскому, и поляку. Их память одинаково почитается и должным образом увековечена. Так не пора ли и нам, белорусам, перестать сталкивать этих двух великих людей, тревожа их вечный покой, а начать относиться к ним как к символам нашей непростой и противоречивой истории. Тем более что на поле сражения два военачальника никогда не встречались, а вот места в Беларуси, связанные с их именами (Кобрин и Меречевщина), находятся так близко...
Вадим ГИГИН,
кандидат исторических наук,главный редактор журнала «Беларуская думка»Д
Поляки так и не смогли смириться с потерей независимости в конце XVIII века и продолжали борьбу за свободу своей страны. XIX век стал для Польши веком борьбы против российской оккупации. Одно из крупнейших антироссийских восстаний случилось в 1830 году. Сами поляки называют его Ноябрьским. Это восстание охватило территорию Польши, а также земли Западной Белоруссии и Украины.
Оно началось в конце ноября 1830 года и длилось до октября 1831 года. Восставшие требовали восстановления Речи Посполитой в границах 1772 года.
Предыстория восстания
После окончания эпохи наполеоновских войн, польские земли вошли в состав Царства Польского – государства, находящегося под протекторатом России. Формой его правления была конституционная монархия. В стране существовал парламент, избираемый на два года, и весьма либеральная конституция. Также Царство Польское имело собственную армию, куда входили ветераны, воевавшие на стороне Наполеона.
Короля (царя) представлял наместник. В то время наместником был Зайончек, активный участник борьбы за независимость Польши. Польской армией командовал брат российского царя, Константин Павлович. Стремясь получить поддержку в широких слоях польского общества, российское руководство объявило в Польше свободу слова, совести и равенство гражданских прав. Но на деле конституция не выполнялась, Александр I начал сокращать либеральные свободы. Он попытался упразднить суды присяжных, а также ввести цензуру.
Кроме этого, российская сторона осуществляла политику давления на сейм, а на место наместника был поставлен великий князь Константин Павлович. Все это сильно тревожило поляков. На эту ситуацию наложился подъём патриотических чувств, связанных с утраченной независимостью Польши.
В 1819 году несколько польских офицеров организовали Национальное масонское общество, в него вошли около двухсот человек. Позже эта организация превратилась в Патриотическое общество. Кроме него существовали и другие подобные организации: тамплиеров (на Волыни) и променистов (в Вильне). Они имели явный патриотический уклон и стремились вернуть Польше независимость. Поддержку им оказывало и польское духовенство. Были контакты между польскими заговорщиками и российскими декабристами, но они закончились безрезультатно.
Большое влияние на заговорщиков произвела революция во Франции. Именно это событие изменило их планы и заставило действовать быстрее и решительней.
Восстание
12 августа 1830 года революционеры провели собрание, на котором звучали призывы к скорейшему выступлению. Однако, они решили заручиться поддержкой высокопоставленных военных. Вскоре им удалось склонить на свою сторону нескольких генералов. Революционное движение охватило практически все общество: офицерский корпус, студенчество, шляхту.
Революционеры планировали убить российского князя Константина Павловича и захватить казармы российских войск. По их замыслу, это должно было стать началом всеобщего восстания. Начало восстания планировали на 26 октября. Однако, великого князя предупредила его жена и он не появлялся на улице.
В это самое время случилась революция в Бельгии и по распоряжению русского царя, поляки должны были участвовать в его подавлении. Это их особенно возмутило.
Восстание началось 29 ноября. В нем приняли участие жители Варшавы и польские войска. Российские полки были блокированы в своих казармах и деморализованы. Князь Константин бежал из своего дворца, а затем отдал приказ верным войскам покинуть Варшаву. На следующий день восстала вся Польша. Князь Константин покинул территорию страны.
На следующий день часть членов Административного совета была отправлена в отставку, а их место заняли представители восставших. Руководство революционного движения разделилось на две части: более радикальную и умеренную. Радикальная часть, которая была представлена людьми левых убеждений, желала продолжения революции, превращения ее в общеевропейскую. Умеренные же считали, что нужно договариваться с русским царем.
Постепенно влияние правых становится все сильнее. 5 декабря генерал Хлопицкий обвинил правительство в демагогии и объявил себя диктатором. К российскому царю были отправлены представители для начала переговоров. Поляки хотели вернуть земли, утраченные страной, требовали выполнения конституции, открытой работы сейма и отсутствия российских войск на своей земле. Николай I пообещал только амнистию восставшим.
Начало боевых действий
В начале 1831 года русские войска численностью 125 тысяч человек вторглись на территорию Польши. 14 февраля состоялось первое сражение при Сточеке, закончившееся победой поляков. Затем была битва Грохове, в которой обе стороны понесли серьезные потери. Поляки были вынуждены отступить к Варшаве.
В марте войска восставших перешли в контрнаступление и нанесли несколько ощутимых поражений российским войскам. В это самое время на Волыни и в Белоруссии началась партизанская война против русских.
26 мая состоялась битва под Остроленкой, в ней принимали участие 40 тысяч поляков и 70 тысяч российских войск. Поляки были разбиты.
В конце августа началась осада Варшавы. Русские войска превосходили силы защитников более чем в два раза. 6 сентября, после безрезультатных переговоров русские войска пошли на штурм города.
8 сентября российские войска вошли в Варшаву. Часть польской армии перешла на австрийскую территорию, другая часть – на территорию Пруссии. Гарнизоны некоторых крепостей держались до конца октября.
Итоги восстания
Итогом восстания 1830 года стало появления «Ограниченного статуса», который значительно урезал автономию польского государства. Теперь Царство Польское становилось частью России. Упразднялся сейм, прекращала свое существование польская армия. Воеводства были заменены на губернии. Начался процесс превращения Польши в российскую провинцию.
Начались гонения католиков и принуждение их к переходу в православие.
Подавление польского восстания существенно повысило степень русофобских настроений в Европе. Поляки же, в лице европейского общественного мнения, стали героями и мучениками.
Пытаясь изобразить Россию извечным врагом белорусов, белорусские националисты особое внимание уделяют польским мятежам, которые, по их мнению, были национально-освободительными восстаниями белорусов против «кровавого царизма». Приведём выдержку из книги Вадима Деружинского «Тайна белорусской истории»: «Именно Россия (то есть историческая Московия) на протяжении всей своей истории главным врагом на западном направлении видела Литву (Беларусь). На протяжении веков между ними шли кровавые войны. Оказавшись не по своей воле в Российской империи, белорусы вместе с поляками трижды поднимались на восстания - в 1795, 1830 и 1863 годах. Неудивительно, что царизм приложил значительные усилия для подавления и полного уничтожения национального самосознания нашего народа» .
О том, как белорусы «вместе с поляками» «бунтовали» в 1795 и 1863 годах, автор этих строк писал не раз. Теперь посмотрим, насколько соответствует действительности «белорусскость» восстания 1830-1831 годов.
Несмотря на то, что на Венском конгрессе (1814-1815 гг.) русское правительство дало согласие на фактическое восстановление польской государственности в формате Царства Польского в составе Российской империи и даже даровало ему весьма либеральную по тем временам конституцию, поляки продолжали мечтать о независимой Польше в границах 1772 года, т. е. о включении в состав суверенного польского государства территории Белоруссии. За столетия пребывания Западной Руси в составе польско-литовского государства высшие слои общества подверглись тотальной полонизации, а западнорусская культура была низведена на уровень «попа и холопа». Многие знаковые деятели польской культуры XIX века (Адам Мицкевич, Михаил Огинский, Станислав Монюшко и другие) были связаны с территорией Белоруссии, что порождало в польском сознании восприятие этих земель как «своих».
В конце ноября 1830 года в Варшаве вспыхнул антирусский мятеж, который впоследствии затронул западные районы Белоруссии. Целью мятежа было восстановление Польши «от можа до можа». Польские националисты рассматривали Белую Русь как неотъемлемую часть Польского государства, а потому вопрос о национальном самоопределении белорусов в ходе данного восстания не то что не поднимался - он даже не приходил никому в голову.
В начале 1831 года для подготовки восстания в Белоруссии и Литве был создан Виленский центральный повстанческий комитет. Сочувствующий повстанцам самостийный историк Митрофан Довнар-Запольский писал: «Когда началось восстание в Варшаве, оно немедленно отразилось в Литве и Белоруссии. Весной 1831 года шляхта почти во всех городах Виленской губернии составила конфедерации, обезоружила местные инвалидные команды, провозгласила временное правительство и приступила к образованию войск из крестьян. Только Вильна и Ковно остались в руках правительства, но последний город скоро захвачен был восставшими. За Виленской губернией движение начало сказываться в соседних уездах Минской губернии и затем перекинулось в Могилёвскую. Ещё ранее оказалась охваченная восстанием Гродненская губерния ».
Посмотрим, как же «сказалось» польское восстание в Минской губернии. На основе исследования историка Олега Карповича мы составили такую таблицу:
Социальный состав участников польского восстания 1830-1831 гг. в Минской губернии
1 - студенты, чиновники, учителя, военнослужащие, врачи, адвокаты, служащие дворянских имений и т. д.
2 - 56 католических и 14 униатских священников
Как видим, крестьянство, из которого в то время состоял почти весь белорусский народ, осталось весьма равнодушным к восстанию (1 повстанец на 3019 собратьев по сословию). О том, какая у крестьян была мотивация участвовать в восстании, рассказывается в записке Минской губернской следственной комиссии шефу корпуса жандармов: «Люди низшего класса присоединялись обещаниями улучшения их состояния, а ещё более щедрою раздачею им денег. Сия приманка увеличивала шайки мятежников, но с прекращением оной толпы редели и с первым выстрелом рассеивались ».
Общая численность повстанцев также весьма показательна. По данным Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, население Минской губернии в 1834 году составляло 930 632 человека. Следовательно, всего в польском восстании принимало участие 0,07% населения губернии (733 человека). Данные о социальном составе участников мятежа свидетельствуют о том, что роль первой скрипки в событиях 1830-1831 годов играли полонизированные верхи общества (дворяне и шляхта) при существенной поддержке со стороны католических и униатских священников. Из 733 восставших дворяне и шляхта составляли 51,5%, разночинцы - 22,5%, крестьяне - 16,4%, представители католического и униатского духовенства - 9,5%.
Белорусская народная песня о польском мятеже 1830-1831 годов.
Восста́ние 1831 года , ноябрьское восстание (польск. Powstanie listopadowe ) - национально-освободительное восстание против власти Российской империи на территории царства Польского , Литвы , частично Белоруссии и Правобережной Украины . Происходило одновременно с так называемыми «холерными бунтами » в центральной России.
Польша под российской властью
После наполеоновских войн по решению Венского конгресса было создано царство Польское (польск. Królestwo Polskie ) - государство, находившееся в личной унии с Россией. Государство представляло из себя конституционную монархию, управлявшуюся двухгодичным сеймом и царем (королём), которого в Варшаве представлял наместник. Последнюю должность занял соратник Костюшко генерал Зайончек , тогда главнокомандующим польской армией был брат царя великий князь Константин Павлович , после смерти Зайончека (1826) ставший также и наместником. Александр I дал Польше либеральную конституцию, но с другой стороны сам же начал нарушать её, когда поляки, осуществляя свои права, стали сопротивляться его мероприятиям. Так, второй сейм в г. отклонил законопроект, упразднявший суды присяжных (введенные в Польше Наполеоном); на это Александр заявил, что он, как автор конституции, имеет право быть её единственным толкователем. В 1819 году была введена предварительная цензура , которой до сих пор Польша не знала. Созыв третьего сейма долгое время оттягивался: избранный в 1822 г., он был созван только в начале 1825. После того, как Калишское воеводство избрало оппозиционера Винцента Немоевского , выборы там были кассированы и назначены новые; когда же Калиш вновь избрал Немоевского, он был лишен права избирать вообще, а Немоевский, приехавший, чтобы занять свое место в Сейме, был арестован на варшавской заставе. Царским указом была отменена публичность заседаний сейма (кроме первого). В такой ситуации третий сейм беспрекословно принял все законы, представленные в него царем. Последовавшее затем назначение на должность наместника русского, брата царя - встревожило поляков, опасавшихся ужесточения режима.
С другой стороны, нарушения конституции были не единственной и даже не главной причиной недовольства поляков, тем более что поляки в остальных областях бывшей Речи Посполитой, то есть Литве и Руси (так называемые «восемь воеводств») не имели никаких конституционных прав и гарантий. Нарушениями конституции накладывалось на патриотические чувства, протестовавшие против чужеземной власти над Польшей вообще; кроме того, так называемая «конгрессовая Польша», или «конгрессовка», занимала лишь небольшую часть исторических земель Речи Посполитой , Поляки же, со своей стороны, продолжали воспринимать свою родину в границах 1772 года (до разделов) и мечтали о её восстановлении.
Патриотическое движение
К февралю 1831 г. сила русской армии возросла до 125,5 тысяч. Надеясь окончить войну сразу, нанеся противнику решительный удар, Дибич не обратил должного внимания на обеспечение войск продовольствием, особенно на надежное устройство перевозочной части, и это вскоре отозвалось для русских крупными затруднениями.
5-6 февраля (24-25 января по старому стилю) главные силы русской армии (I, VI пехотный и III резервный кавалерийский корпуса) несколькими колоннами вступили в пределы Царства Польского, направляясь в пространство между Бугом и Наревом . 5-й резервный кавалерийский корпус Крейца должен была занять Люблинское воеводство, перейти за Вислу, прекратить начавшиеся там вооружения и отвлекать внимание противника. Движение некоторых колонн наших в Августову и Ломже заставило поляков выдвинуть две дивизии к Пултуску и Сероцку , что вполне соответствовало видам Дибича - разрезать неприятельскую армию и разбить её по частям. Неожиданно наступившая распутица изменила положение дел. Движение русской армии (8 февраля линии Чижево -Замбров-Ломжа) в принятом направлении признано было невозможным, так как пришлось бы втянуться в лесисто-болотистую полосу между Бугом и Наревом. Вследствие этого Дибич перешёл Буг у Нура (11 февраля) и двинулся на Брестское шоссе, против правого крыла поляков. Так как при этой перемене крайняя правая колонна, кн. Шаховского, двигавшаяся к Ломже от Августова , слишком отдалялась от главных сил, то ей предоставлена была полная свобода действий. 14 февраля произошло сражение при Сточеке , где генерал Гейсмар с бригадой конноегерей был разбит отрядом Дверницкого. Это первое сражение войны, оказавшееся удачным для поляков, чрезвычайно подняло их дух. Польская армия заняла позицию при Грохове, прикрывая подступы к Варшаве. 19 февраля началась первая битва - битва при Грохове . Первые атаки русских были отбиты поляками, однако 25 февраля поляки, потерявшие к тому времени командующего (Хлопицкий был ранен), оставили позицию и отступили к Варшаве. Поляки понесли серьёзные потери, но и сами нанесли таковые русским (они потеряли 10.000 человек против 8.000 русских, по другим данным 12.000 против 9.400).
Дибич под Варшавой
На другой день после боя поляки заняли и вооружили укрепления Праги, атаковать которые можно было лишь при пособии осадных средств - а их у Дибича не было. На место доказавшего свою неспособность князя Радзивилла главнокомандующим польской армией назначен был генерал Скржинецкий . Барон Крейц переправился через Вислу у Пулав и двинулся по направлению к Варшаве, но встречен был отрядом Дверницкого и принужден отступить за Вислу, а затем отошёл к Люблину, который по недоразумению был очищен русскими войсками. Дибич оставил действия против Варшавы, приказал войска отступить и расположил их на зимние квартиры по деревням: генерал Гейсмар расположился в Вавре, Розен - в Дембе-Вельке. Скржинецкий вступил в переговоры с Дибичем, оставшиеся впрочем безуспешными. С другой стороны, сейм принял решение послать войска в другие части Польши для поднятия восстания: корпус Дверницкого - в Подолию и Волынь, корпус Серавского - в Люблинское воеводство. 3 марта Дверницкий (около 6,5 тыс. человек при 12 орудиях) переправился через Вислу у Пулав, опрокинул встреченные им мелкие русские отряды и направился через Красностав на Войсловице. Дибич, получив известие о движении Дверницкого, силы которого в донесениях были очень преувеличены, выслал к Вепржу 3-й резервный кавалерийский корпус и Литовскую гренадерскую бригаду, а потом ещё усилил этот отряд, поручив начальство над ним графу Толю. Узнав о его приближении, Дверницкий укрылся в крепости Замостье .
Контрнаступление поляков
В первых числах марта Висла очистилась от льда, и Дибич начал приготовления к переправе, пунктом для которой намечен был Тырчин. При этом Гейсмар оставался в Вавре, Розен - в Дембе-Вельке, для наблюдения за поляками. Со своей стороны, начальник польского главного штаба Прондзинский разработал план разгрома русской армии по частям, пока части Гейнца и Розена не соединились с главной армией, и предложил его Скржинецкому . Скржинецкий, потратив две недели на размышление, принял его. В ночь на 31 марта 40-тысячная армия поляков скрытно перешли через мост, соединявший Варшаву с Прагой, напала у Вавра на Гейсмара и рассеяли менее чем в течение часа, взяв два знамени, две пушки и 2000 человек пленными. Затем поляки направились к Дембе-Вельке , и атаковали Розена. Его левый фланг был совершенно уничтожен блестящей атакой польской кавалерии, предводительствуемой Скржинецким; правый сумел отступить; сам Розен едва не попал в плен; 1 апреля поляки настигли его у Калушина и отняли два знамени. Медлительность Скроженицкого, которого Прондзинский тщетно уговаривал немедленно напасть на Дибича, привела к тому, что Розен успел получить сильные подкрепления. Тем не менее, 10 апреля при Игане Розен был вновь разбит, потеряв 1000 человек выбывшими из строя и 2000 пленными. Всего в этой кампании русская армия потеряла 16.000 человек, 10 знамен и 30 пушек. Розен отступил за реку Костржин; поляки остановились у Калушина. Известие об этих событиях сорвали поход Дибича на Варшаву, заставив его предпринять обратное движение. 11 апреля он вступил в г. Сельце и соединился с Розеном .
В то время, как под Варшавой шли регулярные бои, на Волыни в Подолии и Литве (с Белоруссией) разворачивалась партизанская война. С русской стороны в Литве находилась лишь одна слабая дивизия (3200 чел.) в Вильне ; гарнизоны в прочих городах были ничтожны и состояли преимущественно из инвалидных команд. Вследствие этого направлены были Дибичем в Литву необходимые подкрепления. Между тем отряд Серавского, находившийся на левом берегу Верхней Вислы, переправился на правый берег; Крейц нанес ему несколько поражений и принудил отступить в Казимерж. Дверницкий, с своей стороны, выступил из Замостья и успел проникнуть в пределы Волыни, но там был встречен русским отрядом Ридигера и после боев у Боремля и Люлинской корчмы вынужден был уйти в Австрию, где войска его были обезоружены.
Бой у Остроленки
Устроив продовольственную часть и приняв меры к охранению тыла, Дибич 24 апреля снова начал наступление, но скоро остановился для подготовки к выполнению нового плана действий, указанного ему Николаем I. 9 мая отряд Хршановского, двинутый на помощь Дворницкому, был близ Любартова атакован Крейцем, но успел отступить в Замостье. В то же время Дибичу было донесено, что Скржинецкий намерен 12 мая атаковать левый фланг русских и направиться на Седлец. Для упреждения противника Дибич сам двинулся вперед и оттеснил поляков до Янова, а на другой день узнал, что они отступили к самой Праге. Во время 4-недельного пребывания русской армии у Седлеца под влиянием бездействия и дурных гигиенических условий в её среде быстро развилась холера, в апреле было уже около 5 тыс. больных. Между тем Скржинецкий поставил своей целью атаковать гвардию, которая под командованием генерала Бистрома и великого князя Михаила Павловича была расположена между Бугом и Наревом, в деревнях вокруг Остроленки. Силы её насчитывали 27 тысяч человек, и Скржинецкий, стремился не допустить её соединения с Дибичем. Выслав 8.000 к Седльце с целью остановить и задержать Дибича, он сам с 40 тысячами двинулся против гвардии. Великий князь и Бистром начали спешное отступление. В интервал между гвардией и Дибичем был выслан отряд Хлаповского для подания помощи литовским повстанцам. Немедленно атаковать гвардию Скржинецкий не решился, а счёл нужным сначала овладеть Остроленкой, занятой отрядом Сакена, чтобы обеспечить себе путь отступления. 18 мая он двинулся туда с одной дивизией, но Сакен уже успел отступить на Ломжу. Для преследования его направлена была дивизия Гелгуда, которая, двинувшись к Мясткову, очутилась почти в тылу у гвардии. Так как в это же время Лубенский занял Нур, то великий князь Михаил Павлович 31 мая отступил на Белосток и расположился у дер. Жолтки, за Наревом. Попытки поляков форсировать переправы на этой реке не имели успеха. Между тем Дибич долго не верил наступлению неприятеля против гвардии и убедился в том, лишь получив известие о занятии Нура сильным польским отрядом. 12 мая русский авангард вытеснил из Нура отряд Лубенского, который отступил к Замброву и соединился с главными силами поляков. Скржинецкий, узнав о приближении Дибича, стал поспешно отступать, преследуемый русскими войсками. 26 мая последовал горячий бой под Остроленкой ; польская армия имевшая 40.000 против 70.000 русских, была разбита.
На военном совете, собранном Скржинецким , решено было отступить к Варшаве, а Гелгуду дано было приказание идти в Литву для поддержки тамошних повстанцев. 20 мая русская армия была расположена между Пултуском , Голыминым и Маковом . На соединение с ней приказано было идти корпусу Крейца и войскам, оставленным на Брестском шоссе; в Люблинское воеводство вступили войска Ридигера. Между тем, Николай I, раздражённый затягиванием войны, послал к Дибичу графа Орлова с предложением подать в отставку. «Я сделаю это завтра» - заявил Дибич 9 июня . На следующий день он заболел холерой и вскоре скончался. Начальство над армией впредь до назначения нового главнокомандующего принял граф Толь .
Подавление движения в Литве и Волыни
Между тем отряд Гелгуда (до 12 тыс.) прошёл в Литву, и силы его по соединении с Хлаповским и отрядами повстанцев возросли почти вдвое. Остен-Сакен отступил к Вильне, где численность русских войск по прибытии подкреплений также дошла до 24 тыс. 7 июня Гелгуд атаковал расположенные у Вильны русские войска, но был разбит и, преследуемый частями русской резервной армии, должен был уйти в прусские пределы. Из всех польских войск, вторгнувшихся в Литву, один лишь отряд Дембинского (3800 чел.) сумел возвратиться в Польшу.
На Волыни восстание тоже потерпело полную неудачу и совершенно прекратилось после того, как большой отряд (около 5,5 тыс.), предводимый Колышко , был разбит войсками генерала Рота под Дашевым , а затем у д. Майданек. Главная польская армия после сражения при Остроленке собралась у Праги. После продолжительного бездействия Скржинецкий решился оперировать одновременно против Ридигера в Люблинском воеводстве и против Крейца, находившегося ещё у Седльца; но когда 5 июня граф Толь произвел демонстрацию переправы через Буг между Сероцком и Зегржем, то Скржинецкий отозвал назад высланные им отряды.
Движение Паскевича на Варшаву
25 июня новый главнокомандующий, граф Паскевич , прибыл к главной русской армии, силы которой в это время доходили до 50 тыс.; кроме того, ожидалось прибытие на Брестское шоссе отряда ген. Муравьева (14 тыс.). Поляки к этому времени стянули около Варшавы до 40 тыс. чел. Для усиления средств борьбы с русскими объявлено было поголовное ополчение; но мера эта не дала ожидавшихся результатов. Пунктом переправы через Вислу Паскевичем избран был Осек, близ прусской границы. Скржинецкий хотя и знал о движении Паскевича, но ограничился высылкой вслед за ним части своих войск, да и ту скоро вернул, решившись двинуться против отряда, оставленного на Брестском шоссе для демонстрации против Праги и Модлина. 1 июля началось устройство мостов у Осека, а между 4-м и 8-м совершилась самая переправа русской армии. Между тем Скржинецкий, не сумев уничтожить стоявшего на Брестском шоссе отряда Головина, отвлекшего на себя значительные силы), возвратился в Варшаву и, уступая общественному мнению, решился выступить со всеми силами к Сохачеву и там дать русским сражение. Рекогносцировка, произведенная 3 августа , показала, что русская армия находится уже у Ловича. Опасаясь, чтобы Паскевич не достиг Варшавы прямым движением на Болимов, Скржинецкий 4 августа направился к этому пункту и занял Неборов. 5 августа поляки были оттеснены за р. Равку. В таком положении обе армии оставались до середины месяца. За это время Скржинецкий был сменен, и на его место временно назначен Дембинский , отодвинувший свои войска к Варшаве.
Мятеж в Варшаве
Известия о поражениях армии вызвали волнения среди населения Варшавы. Первый мятеж возник 20 июня, при известии о поражении, которое потерпел генерал Янковский; под давлением толпы, власти приказали арестовать Янковского, его зятя генерала Бутковского, ещё несколько генералов и полковников, камергера Феншау (служившего шпионом у Константина) и жену русского генерала Базунова. Арестованные были помещены в Королевский Замок. При известии о переходе русских через Вислу, волнения вспыхнули вновь. Скржинецкий подал в отставку, и Варшава осталась без власти. 15 августа толпа ворвалась в Замок и убила содержавшихся там арестантов (включая генеральшу Базунову), а затем стала избивать арестантов по тюрьмам. Всего было убито 33 человека. На следующий день генерал Круковецкий объявил себя комендантом города, рассеял толпу с помощью войск, закрыл помещение Патриотического общества и начал следствие. Правительство подало в отставку. Сейм назначил главнокомандующим Дембинского, но затем сменил и его по обвинению в диктаторских поползновениях и вновь назначил Круковецкого, который повесил четверых участников беспорядков.
Осада Варшавы
19 августа началось обложение Варшавы. Со стороны Воли против города были расположены главные силы русских, со стороны Праги - корпус Розена, которому Паскевич приказал попытаться овладеть Прагой с помощью внезапного нападения. Дембинский был заменен Малаховским . В польском лагере был созван военный совет, на котором Круковецкий предложил дать перед Волей битву всеми наличными силами, Уминский - ограничиться защитой города, Дембинский - прорываться в Литву. Было принято предложение Уминского. Одновременно конный отряд Лубенского с 3000 человек был послан в Плоцкое воеводство, чтобы собрать там запасы и угрожать мостам у Осека, а корпус Раморино с 20.000 - на левый берег против Розена.
С русской стороны ген. Ридигер , находившийся в Люблинском воеводстве, 6-7 августа переправился со своим отрядом (до 12,5 тыс., при 42 орудиях) через Верхнюю Вислу, занял Радом и для подкрепления главных сил 30 августа выслал к Надаржину 10-ю пехотную дивизию. По присоединении к русской главной армии подкреплений силы её возросли до 86 тыс.; в польских войсках, оборонявших Варшаву, считалось до 35 тыс. В то же время Раморино оттеснил Розена к Бресту (31 августа), но, получив двукратное приказание не удаляться от Варшавы, отошёл к Мендзыржецу, а Розен, следуя за ним, занял Белу.
Штурм Варшавы
С запада Варшава была защищена двумя линиями укреплений: первая представляла собой ряд редутов в 600 метрах от городского рва, тянувшихся от укрепленного предместья Чисте до деревни Мокотов; вторая, в километре от первой - опиралась на форт Воля и укрепленную деревню Раковец. Первую линию защищал Генрих Дембинский , вторую - Юзеф Бем . Граф Ян Круковецкий , видя опасность положения, вступил в переговоры с Паскевичем. Последний предложил некоторые гарантии и амнистию, которая не распространялась, однако, на поляков «восьми воеводств». Наоборот, Круковецкий по-прежнему выставлял требование возвращения Литвы и Руси, заявив, что поляки «взялись за оружие для завоевания независимости в тех границах, которые некогда отделяли их от России».
Всего в его распоряжении было 50.000 человек, из них 15.000 национальной гвардии; Паскевич имел 78.000 при 400 орудиях.
На рассвете 6 сентября после ожесточенного артиллерийского обстрела русская пехота пошла в атаку и взяла в штыки редуты первой линии. Дольше всех сопротивлялась Воля, командир которой, генерал Совинский, на предложение сдаться ответил: «Одно из ваших ядер оторвало мне ногу под Бородиным, и я теперь не могу сделать ни шага назад». Он был убит в ожесточенном штурме; Высоцкий был ранен и попал в плен. Дембинский и Круковецкий предприняли вылазку, пытаясь вернуть первую линию, но были отбиты. Паскевич устроил свою ставку в Воле, и на протяжении ночи бомбардировал вторую линию; польская артиллерия отвечала слабо, за нехваткой зарядов. В 3 часа утра в Волю явился Прондзинский с письмом Круковецкого, в котором содержалось изъявление покорности «законному государю». Но когда Паскевич потребовал безусловного подчинения, Прондзинский заявил, что это слишком унизительно и он не имеет на то полномочий от сейма. В Варшаве собрался сейм, который однако обрушился на Круковецкого и правительство с обвинениями в измене. В половине второго Паскевич возобновил бомбардировку. Русская армия, построившись тремя колоннами, начала приступ. Штыковая контратака поляков была отбита картечью. В 4 часа русские с музыкой атаковали укрепления и взяли их. Сам Паскевич был при этом ранен в руку. После этого вновь явился Прондзинский с письмом Круковецкого, заявившего, что получил полномочия на подписание капитуляции. Паскевич послал в Варшаву своего адъютанта Берга, который наконец и принял капитуляцию у Круковецкого. Однако сейм не утвердил её, предложив другие условия. Круковецкий вышел из членов правительства и, пользуясь тем, что капитуляция не была утверждена, вывел за Вислу 32.000 человек армии, сказав депутатам: «спасайте Варшаву - мое дело спасти армию». Утром 8 сентября русские вступили в Варшаву через октрытые ворота, и Паскевич написал царю: «Варшава у ног Вашего Величества».
В 1830 - 1831 гг. запад Российской империи сотрясало восстание в Польше. Национально-освободительная война началась на фоне все возрастающего ущемления прав ее жителей, а также революций в других странах Старого Света. Выступление было подавлено, однако его эхо еще много лет разносилось по Европе и имело самые далеко идущие последствия для российской репутации на международной арене.
Предыстория
Большая часть Польши была присоединена к России в 1815 году согласно решению Венского конгресса после окончания наполеоновских войн. Для чистоты юридической процедуры было создано новое государство. Только что основанное Царство Польское заключило с Россией личную унию. По мнению правившего тогда императора Александра I это решение было разумным компромиссом. Страна сохраняла свою конституцию, армию и сейм, чего не было в других областях империи. Теперь российский монарх носил еще и титул польского короля. В Варшаве его представлял специальный наместник.
Польское восстание было лишь вопросом времени при той политики, которую вели в Санкт-Петербурге. Александр I был известен своим либерализмом, при том что он не мог решиться на кардинальные реформы в России, где были сильны позиции консервативного дворянства. Поэтому монарх воплощал в жизнь свои смелые проекты на национальных обочинах империи - в Польше и Финляндии. Однако даже имея самые благодушные намерения Александр I вел себя крайне непоследовательно. В 1815 году он даровал Царству Польскому либеральную конституцию, однако уже через несколько лет стал притеснять права его жителей, когда те с помощью своей автономии стали вставлять палки в колеса политике российских наместников. Так в 1820 году сейм не стал упразднять чего хотел Александр.
Незадолго до того в царстве была введена предварительная цензура. Все это только приближало восстание в Польше. Годы польского восстания пришлись на период консерватизма в политике империи. Реакция царствовала по всему государству. Когда в Польше разгорелась борьба за независимость, в центральных губерниях России вовсю шли холерные бунты, вызванные эпидемией и карантином.
Приближение бури
Приход к власти Николая I не обещал полякам никаких послаблений. Правление нового императора показательно началось с ареста и казни декабристов. В Польше тем временем активизировалось патриотическое и антироссийское движение. В 1830 году во Франции произошла свергнувшая Карла X, которая еще больше взбудоражила сторонников кардинальных перемен.
Постепенно националисты заручились поддержкой многих знаменитых царских офицеров (в их числе был генерал Иосиф Хлопицкий). Революционные настроения также перекинулись на рабочих и студентов. Для многих недовольных камнем преткновения оставалась правобережная Украина. Часть поляков считала, что эти земли принадлежат им по праву, так как они входили в состав Речи Посполитой, разделенной между Россией, Австрией и Пруссией в конце XVIII столетия.
Наместником в царстве тогда был Константин Павлович - старший брат Николая I, отказавшийся от престола после смерти Александра I. Заговорщики собирались убить его и таким образом дать сигнал стране о начале бунта. Однако восстание в Польше раз за разом откладывалось. Константин Павлович знал о опасности и не покидал своей резиденции в Варшаве.
Между тем в Европе вспыхнула очередная революция - на этот раз бельгийская. Франкоговорящая католическая часть населения Нидерландов выступила за независимость. Николай I, которого называли «жандармом Европы», в своем манифесте объявил о своем неприятии бельгийских событий. По Польше пошли слухи о том, что царь отправит ее армию на подавление восстания в Западной Европе. Для сомневавшихся организаторов вооруженного выступления в Варшаве эта новость стала последней каплей. Восстание было назначено на 29 ноября 1830 года.
Начало бунта
В 6 часов вечера условленного дня вооруженный отряд напал на варшавскую казарму, где были расквартированы гвардейские уланы. Началась расправа над офицерами, сохранившими верность царской власти. В числе убитых был военный министр Мауриций Гауке. Константин Павлович считал этого поляка своей правой рукой. Самому наместнику удалось спасти. Предупрежденный охраной он сбежал из своего дворца незадолго до того, как там появился польский отряд, требовавший его головы. Покинув Варшаву, Константин собрал русские полки за пределами города. Так Варшава полностью оказалась в руках восставших.
На следующий день начались перестановки в польском правительстве - Административном совете. Его покинули все пророссийски настроенные должностные лица. Постепенно сложился и кружок военных лидеров восстания. Одним из главных действующих лиц стал генерал-лейтенант Иосиф Хлопицкий, которого ненадолго избрали диктатором. На протяжении всего противостояния он как мог пытался договориться с Россией дипломатическими методами, так как понимал, что полякам не совладать со всей императорской армией, в том случае если ее пошлют подавлять мятеж. Хлопицкий представлял правое крыло восставших. Их требования сводились к компромиссу с Николаем I, основанному на конституции 1815 года.
Другим лидером был Михаил Радзивилл. Его позиция оставалась прямо противоположной. Более радикальные восставшие (в том числе и он) планировали отвоевать Польшу, поделенную между Австрией, Россией и Пруссией. Кроме того, они рассматривали собственную революцию как часть общеевропейского восстания (их главным ориентиром была Июльская революция). Именно поэтому поляки имели много связей с французами.
Переговоры
Первоочередным для Варшавы стал вопрос о новой исполнительной власти. 4 декабря восстание в Польше оставило позади важный рубеж - было создано Временное правительство, состоявшее из семи человек. Его главой стал Адам Чарторыйский. Он приходился хорошим другом Александру I, был членом его негласного комитета, а также занимал должность министра иностранных дел России в 1804 - 1806 гг.
Вопреки этому уже на следующий день Хлопицкий объявил себя диктатором. Сейм выступил против него, однако фигура нового лидера была крайне популярна в народе, поэтому парламенту пришлось отступить. Хлопицкий не стал церемониться с противниками. Он сосредоточил всю власть в своих руках. После событий 29 ноября в Санкт-Петербург были посланы переговорщики. Польская сторона потребовала соблюдения своей конституции, а также прибавки в виде восьми воеводств в Белоруссии и Украине. Николай не согласился с этими условиями, пообещав только амнистию. Этот ответ привел к еще большему разрастанию конфликта.
25 января 1831 года было принято постановление о детронизации российского монарха. Согласно этому документу Царство Польское больше не принадлежало к николаевской титулатуре. За несколько дней до того Хлопицкий потерял власть и остался служить в армии. Он понимал, что Европа в открытую не поддержит поляков, а это означало что разгром восставших неизбежен. Сейм был настроен более радикально. Парламент передал исполнительную власть князю Михаилу Радзивиллу. Дипломатические инструменты были отброшены. Теперь польское восстание 1830 - 1831 гг. оказалось в ситуации, когда конфликт мог разрешиться только силой оружия.
Соотношение сил
К февралю 1831 года мятежникам удалось призвать в армию около 50 тысячи человек. Эта цифра почти соответствовала количеству военнослужащих, посланных в Польшу Россией. Однако качество добровольческих отрядов было заметно ниже. Особенно проблематичной ситуация была в артиллерии и кавалерии. Подавлять ноябрьское восстание в Санкт-Петербурге отправили графа Ивана Дибича-Забалканского. События в Варшаве стали для империи неожиданными. Для того чтобы сосредоточить все лояльные войска в западных губерниях графу требовалось 2 - 3 месяца.
Это было драгоценное время, которым поляки не успели воспользоваться. Хлопицкий, поставленный во главе армии, не стал наступать первым, а рассредоточил свои силы по самым важным дорогам на подконтрольных территориях. Между тем Иван Дибич-Забалканский набирал все новые войска. К февралю у него под ружьем было уже около 125 тысяч человек. Однако и он допустил непростительные ошибки. Торопясь нанести решительный удар, граф не стал тратить время на организацию подвоза продовольствия и боеприпасов в действующую армию, что со временем негативно сказалось на ее судьбе.
Гроховское сражение
Первые русские полки пересекли польскую границу 6 февраля 1831 года. Части двигались в разных направлениях. Кавалерия под командованием Киприана Крейца отправилась в Люблинское воеводство. В русском командовании планировали устроить отвлекающий маневр, который должен был окончательно рассредоточить силы противника. Национально-освободительное восстание действительно стало развиваться согласно сюжету, удобному для имперских генералов. Несколько польских дивизий направились к Сероцку и Пултуску, оторвавшись от основных сил.
Однако внезапно в кампанию вмешалась погода. Началась распутица, которая помешала основной русской армии идти намеченным маршрутом. Дибичу пришлось делать крутой поворот. 14 февраля произошла стычка отрядов Юзефа Дверницкого и генерала Федора Гейсмара. Поляки одержали победу. И хотя она не имела особенного стратегического значения, первый успех заметно воодушевил ополченцев. Польское восстание приняло неопределенный характер.
Главная армия восставших встала около города Грохова, защищая подступы к Варшаве. Именно здесь 25 февраля и произошло первое генеральное сражение. Поляками командовали Радзвилл и Хлопицкий, русскими - Дибич-Забалканский, за год до начала этой кампании ставший фельдмаршалом. Бой длился весь день и закончился только поздним вечером. Потери были приблизительно одинаковыми (у поляков 12 тысяч человек, у русских 9 тысяч). Восставшим пришлось отступить к Варшаве. Хотя русская армия добилась тактической победы, ее потери превысили все ожидания. Кроме того, были растрачены боезапасы, а новые подвезти не представлялось возможным из-за плохих дорог и дезорганизации коммуникаций. В этих обстоятельствах Дибич не решился на штурм Варшавы.
Маневры поляков
На протяжении следующих двух месяцев армии почти не двигались. В предместьях Варшавы вспыхивали каждодневные стычки. В русской армии из-за плохих гигиенических условий началась эпидемия холеры. Одновременно с тем по всей стране шла партизанская война. В основной же польской армии командование от Михаила Радзвилла перешло к генералу Яну Скржинецкому. Он решил атаковать отряд под командованием брата императора Михаила Павловича и генерала Карла Бистрома, который находился в окрестностях Остроленки.
В то же время навстречу Дибичу был отправлен 8-тысячный полк. Он должен был отвлечь основные силы русских. Смелый маневр поляков стал неожиданностью для противника. Михаил Павлович и Бистром со своей гвардией отступили. Дибич долго не верил в то что поляки решились наступать, пока наконец не узнал о том, что те захватили Нур.
Бой у Остроленки
12 мая основная русская армия покинула свои квартиры, чтобы настичь покинувших Варшаву поляков. Преследование велось две недели. Наконец авангард настиг польский тыл. Так 26 числа завязалось сражение под Остроленкой, которое стало самым важным эпизодом кампании. Поляков разделяла река Нарев. Первым превосходящими силами русских был атакован отряд на левом берегу. Восставшие стали спешно отступать. Силы Дибича перешли Нарев в самой Остроленке, после того как окончательно очистили город от мятежников. Те предприняли несколько попыток атаковать наступавших, однако их усилия окончились ничем. Шедших вперед поляков раз за разом отбивал отряд под командованием генерала Карла Мандерштерна.
С наступлением второй половины дня к русским присоединились подкрепления, которые окончательно решили исход сражения. Из 30 тысяч поляков около 9 тысяч погибли. В числе убитых были генералы Генрих Каменский и Людвик Кацкий. Наступившая темнота помогла остаткам разбитых бунтовщиков бежать обратно в столицу.
Падение Варшавы
25 июня новым главнокомандующим русской армии в Польше стал граф Иван Паскевич. В его распоряжении оказалось 50 тысяч человек. В Петербурге от графа потребовали завершить разгром поляков и отбить у них Варшаву. У восставших в столице оставалось около 40 тысяч человек. Первым серьезным испытанием для Паскевича стала переправа через Было решено преодолеть водный рубеж недалеко от границы с Пруссией. К 8 июля переправа был завершена. При этом мятежники не чинили никаких препятствий наступавшим русским, сделав ставку на концентрацию собственных сил в Варшаве.
В начале августа в польской столице произошла очередная рокировка. На этот раз вместо потерпевшего поражения под Остерленкой Скржинцекого главнокомандующим стал Генрих Дембинский. Однако и он подал в отставку после того как пришла весть о том, что русская армия уже перешла Вислу. В Варшаве воцарились анархия и безвластие. Начались погромы, учиненные разъяренной толпой, требовавшей выдать военных, ответственных за фатальные поражения.
19 августа Паскевич подошел к городу. Следующие две недели прошли в подготовке к штурму. Отдельные отряды захватывали близлежащие города для того чтобы окончательно окружить столицу. Штурм Варшавы начался 6 сентября, когда русская инфантерия атаковала линию укреплений, возведенную для того чтобы задержать наступавших. В завязавшемся бою получил ранение главнокомандующий Паскевич. Тем не менее, победа русских была очевидна. 7 числа генерал Круковецкий вывел из города 32-тысячную армию, с которой он бежал на запад. 8 сентября Паскевич вошел в Варшаву. Столица была захвачена. Разгром оставшихся рассеянных отрядов бунтовщиков стал вопросом времени.
Итоги
Последние вооруженные польские формирования бежали в Пруссию. 21 октября сдалось Замостье, и восставшие потеряли свой последний оплот. Еще до этого началась массовая и спешная эмиграция мятежных офицеров, солдат и их семей. Тысячи семей осели во Франции и Англии. Многие как Ян Скржинецкий бежали в Австрию. В Европе в Польше обществом было встречено с симпатией и сочувствием.
Польское восстание 1830 - 1831 гг. привело к тому что была упразднена. Власть провела в Царстве административную реформу. Воеводства были заменены на области. Также в Польше появилась общая с остальной Россией система мер и весов, а также одинаковые деньги. До этого правобережная Украина находилась под сильным культурным и религиозным влиянием своей западной соседки. Теперь в Санкт-Петербурге решили распустить греко-католическую церковь. «Неправильные» украинские приходы были либо закрыты, либо стали православными.
Для жителей западных государств Николай I стал еще больше соответствовать образу диктатора и деспота. И хотя ни одно государство официально не заступилось за восставших, эхо польских событий еще много лет раздавалось по Старому Свету. Бежавшие эмигранты сделали многое для того чтобы общественное мнение о России позволило европейским странам беспрепятственно начать против Николая Крымскую войну.
