Ниндзя (яп. 忍者 «скрывающийся; тот, кто прячется» от 忍ぶ «синобу» — «скрывать(ся), прятать(ся); терпеть, переносить» + «моно» — суффикс людей и профессий; другое название 忍び «синоби» (кратко от 忍びの者 синоби-но моно)) — разведчик-диверсант, шпион, лазутчик и наёмный убийца в Средневековой Японии.
Ниндзя в буквальном переводе всё-таки означает «лазутчик». Корень слова нин (или, в другом прочтении, синобу) — «красться». Есть и другой оттенок смысла — «претерпевать, выносить». Отсюда происходит и название самого сложного, самого загадочного из всех воинских искусств.
Нин-дзюцу — искусство шпионажа, о котором могли бы только мечтать разведывательные службы XX в. Прошедшие сверхчеловеческую по трудности физическую и психическую подготовку, прекрасно владеющие всеми приемами кэмпо без оружия и с оружием ниндзя легко преодолевали крепостные стены и рвы, часами могли оставаться под водой, умели ходить по стенам и потолку, сбивать с толку погоню, сражаться с безумной отвагой, а если надо — молчать под пытками и умирать достойно.
Шпионы и диверсанты, продающие свой труд тому, кто больше заплатит, ниндзя подчинялись неписаному кодексу чести и нередко шли на смерть во имя идеи. Объявленные людьми низшего сорта (хи-нин), париями, стоящими вне закона, они внушали невольное уважение самураям. Многие предводители кланов оспаривали благосклонность опытных ниндзя, многие пытались привить своим дружинникам опыт нин-дзюцу. И все же военный шпионаж на протяжении веков оставался уделом избранных, родовым промыслом узкого круга незаменимых специалистов, клановым «ремеслом».
Нин-дзюцу, безусловно, связанное с эзотерической практикой ряда китайских школ у-шу, таит много загадок не только для историков, но и для врачей, биологов, химиков, физиков, инженеров. То, что нам известно, лишь верхушка айсберга, основание которого уходит в темные глубины мистики, в космические бездны парапсихологии.
По всей вероятности, процесс выделения ниндзя в обособленный социальный слой, в замкнутую касту шел параллельно со становлением самурайского сословия и почти тем же путем. Однако, если самурайские дружины поначалу формировались на северо-восточных границах из отходников и беглых простолюдинов, то некоторые беглецы предпочитали скрываться вблизи от родных мест. Возросшая мощь самурайства впоследствии позволила ему занять независимое положение в общественной жизни Японии и даже прийти к власти, между тем как разрозненные группы ниндзя никогда не представляли и не могли представлять сколь-нибудь значительной военной и политической силы.
Ряд японских историков определяют ниндзя как воинов-земледельцев (дзи-дзамураи). И в самом деле, на начальном этапе развития они имели много общего с самурайством. Но уже в эпоху Хэйан (VIII— XII вв.), знаменовавшуюся правлением дворцовой аристократии, гордые буси считали наемных лазутчиков опасным деклассированным элементом. Время от времени местные феодалы и правительственные войска устраивали настоящие облавы на ниндзя, разоряя их лагеря и селения, убивая стариков и детей.
Опорные базы ниндзя были разбросаны по всей стране, но естественным центром нин-дзюцу стали лесистые окрестности Киото, горные районы Ига и Кога. Начиная с эпохи Камакура (1192—1333) лагеря ниндзя часто пополнялись за счет ронинов, служилых самураев, потерявших своего сюзерена в кровавых междоусобных распрях. Со временем, однако, доступ в горные общины был почти прекращен, поскольку содружества вольных наемников постепенно перерастали, в секретные клановые организации, скрепленные узами кровного родства и присягой на верность.
Каждая из таких организаций становилась уникальной школой воинских искусств и культивировала оригинальную традицию нин-дзюцу, именуясь, как и самурайские школы бу-дзюцу, рю. К XVII в. насчитывалось около семидесяти кланов ниндзя. Из двадцати пяти наиболее влиятельных выделялись по масштабам Ига-рю и Кога-рю. В каждом клане из рода в род передавалась своя традиция воинских искусств.
Будучи исключены из государственной системы феодальных отношений, ниндзя выработали свою иерархическую классовую структуру, отвечавшую потребностям такого рода организаций. Во главе общины стояла военно-клерикальная элита (дзёнин). Иногда дзёнин контролировали деятельность двух или даже трех смежных рю. Руководство осуществлялось через среднее звено — тюнин, в обязанности которого входила передача приказов, подготовка и мобилизация рядовых исполнителей, нижнего звена (гэнин).
История сохранила имена некоторых дзёнин времен позднего средневековья: Хаттори Хандзо, Момоти Сандаю, Фудзибаяси Нагато. Положение высшего и среднего звена варьировалось в зависимости от общины. Так, в клане Кога реальная власть была сосредоточена в руках пятидесяти семейств тюнин, каждое из которых имело под началом от тридцати до сорока семейств гэнин. В клане Ига, наоборот, все бразды правления были сосредоточены в руках трех семейств дзёнин.
Залогом благополучия общины являлась, разумеется, секретность, поэтому рядовые лазутчики, исполнявшие самую трудную и неблагодарную работу, получали минимум информации о верхушке иерархической пирамиды. Зачастую они даже не знали имен своих дзёнин, что служило лучшей гарантией неразглашения тайны. В случае если ниндзя приходилось действовать несколькими группами, связь между ними осуществлялась через посредников, и никакие сведения о составе соседних групп не сообщались.
Работой по налаживанию явок, строительству укрытий, вербовке осведомителей, а также тактическим руководством всеми операциями ведали тюнин. Они же вступали в контакт с нанимателями — агентами крупных феодалов. Тем не менее, договор заключался между дзёнин и самим даймё. Полученное вознаграждение за услуги также передавалось главе клана, который распределял деньги по своему усмотрению.
Громкую славу искусству шпионажа снискали прежде всего гэнин, большей частью безвестные исполнители сложнейших поручений, преодолевавшие опасности и боль, на каждом шагу рисковавшие жизнью за мизерную плату или просто «из любви к искусству». В случае поимки тюнин еще мог надеяться на спасение, пообещав выкуп или продав за жизнь часть важных документов, но участь рядового ниндзя была решена — он испускал дух в страшных мучениях.
Самураи, верные законам рыцарской чести, не пытали военнопленных благородного происхождения. Редко унижались они и до истязаний простолюдина, на котором можно было разве что испробовать острогу клинка. Другое дело ниндзя, парии среди людей, хитрые и злобные бестии, всегда наносящие удар исподтишка, лесные оборотни, владеющие дьявольскими приемами рукопашного боя и колдовским искусством перевоплощений. Если один из этих «призраков» попадался в руки стражи живым, что случалось крайне редко, его допрашивали с пристрастием, проявляя садистскую изощренность.
Тренировка ниндзя начиналась с младенчества. У родителей не было выбора, ибо карьера ребенка диктовалась принадлежностью к касте отверженных и успех в жизни, то есть выдвижение в ряды тюнин, зависел исключительно от личных качеств бойца.
Физическая подготовка начиналась с колыбели. В доме плетеная люлька с малышом обычно подвешивалась в углу. Родители время от времени раскачивали люльку сильнее, чем было необходимо для укачивания, так что она ударялась бортами о стены. Ребенок на первых порах пугался сотрясения и плакал, но постепенно привыкал и инстинктивно сжимался в комочек при толчке. Через несколько месяцев упражнение усложнялось: ребенка вынимали из люльки и подвешивали в свободном состоянии «на вожжах». Теперь при ударе о стенку он должен был не только сконцентрироваться, но и оттолкнуться ручкой или ножкой.
Сходные игровые упражнения проделывались и в обратном порядке, когда на ребенка катили мягкий, но довольно тяжелый шар. Подчиняясь инстинкту самосохранения, малыш поднимал руки, чтобы защититься, «ставил блок». Со временем он начинал находить вкус в такой игре и уверенно расправлялся с «противником». Для развития вестибулярного аппарата и мышц младенца периодически раскручивали в разных плоскостях или, взяв за ноги и опустив головой вниз, заставляли с маху «выходить в стойку» на ладонях взрослого. В ряде рю юный ниндзя в полугодовалом возрасте начинал заниматься плаванием и осваивал технику плавания раньше, чем ходьбу. Это развивало легкие и давало прекрасную координацию движений. Привыкнув к воде, ребенок мог часами оставаться на поверхности, нырять на большую глубину, задерживать дыхание на две-три минуты и более.
Для детей от двух лет вводились игры на быстроту реакции: в «цап-царап» или «сороку-воровку» — требующие мгновенного отдергивания руки или ноги. Примерно с трех лет начинался специальный укрепляющий массаж и постановка дыхания. Последнему придавалось решающее значение во всем дальнейшем тренинге, напоминавшем китайскую систему ци-зун. Как и в китайских школах кэмпо, вся подготовка ниндзя осуществлялась в рамках триединства Небо-Человек—Земля и основывалась на принципе взаимодействия пяти стихий. Как только ребенок обретал устойчивость на земле в на воде, то есть мог хорошо ходить, бегать, прыгать и плавать, занятия переносились в «Небо».
Сперва бревно средней толщины укреплялось горизонтально над самой поверхностью земли. На нем ребенок разучивал несколько простых гимнастических упражнений. Постепенно бревно поднималось все выше над землей, одновременно уменьшаясь в диаметре, а комплекс упражнений значительно усложнялся: в него входили такие элементы, как «шпагат», прыжки, перевороты, сальто вперед и назад. Затем бревно заменялось тонкой жердью, а со временем — натянутой или провисшей веревкой. После таких тренировок ниндзя ничего но стоило перебраться через пропасть или замковый ров, перебросив веревку с крюком на противоположную сторону.
Отрабатывались также приемы лазанья на деревья с голым стволом (с веревочной петлей вокруг ствола и без нее), прыжки с ветки на ветку или с ветки на лиану. Особое внимание уделялось прыжкам с высоты и в высоту. При прыжках с высоты шло медленное, осторожное наращивание сложности с учетом возрастных особенностей организма. Существовали также различные способы амортизации удара при падении с помощью ног, рук и всего тела (в перевороте). Прыжки с высоты 8—12 м требовали специальных «смягчающих» сальто. Учитывались и особенности рельефа: так, на песок или торф можно было прыгнуть с большей высоты, на каменный грунт — с меньшей. Благоприятным фактором при «высотных» прыжках были деревья с густой кроной, которая могла спружинить и дать возможность ухватиться за ветку.
Отдельной дисциплиной были прыжки в воду. Прыжки ниндзя в высоту, о которых сложено немало легенд, строились главным образом на регулировке дыхания и умении мобилизовать ки. Однако в детстве осваивалась лишь техника движений. Существовало много способов прыжка в высоту, но предпочтение всегда отдавалось прыжку «перекатом», руками вперед, с сальто или без него, с разгона или с места. В подобных прыжках, которые служили для преодоления небольших препятствий — заборов, повозок, вьючных животных, а иногда и цепи преследователей, важно было, приземлившись, сразу выйти в боевую стойку.
Прыжки в высоту обычно отрабатывались на простейшем «тренажере» — вместо планки ребенок должен был перепрыгнуть через куст колючего кустарника, но на «экзаменах» использовалось и настоящее оружие, о которое, в случае неудачи, можно было серьезно пораниться. Столь же кропотливо отрабатывались прыжки с шестом, который позволял в мгновение ока перемахивать через стены высотой в несколько метров. Прыжки в длину через глубокие рвы и «волчьи ямы» должны были воспитать способность не бояться глубины и навык приземления не только на ноги, но и на руки с подтягиванием.
Особый раздел составляли «многоступенчатые» прыжки. В качестве подготовительного упражнения к ним следовало освоить бегание по вертикальной стене. С небольшого разгона человек пробегал по диагонали вверх несколько шагов, стараясь по возможности сохранять равновесие за счет большого угла к поверхности земли. При должном навыке ниндзя мог таким образом взбежать на трехметровую скалу и остановиться на гребне либо, резко толкнувшись от опоры, прыгнуть вниз и неожиданно атаковать противника. В китайском цюанъ-шу такой прием получил название «тигр, прыгающий на утес». Другим вариантом многоступенчатого прыжка было заскакивание на невысокий (до 2 м) предмет, который служил как бы трамплином для следующего, финального прыжка на общую высоту до 5 м. Такая техника в сочетании с использованием миниатюрных портативных пружинящих трамплинов нередко создавала иллюзию «полета по воздуху».
Развитие силы и выносливости служило основой всех тренировок ниндзя. Здесь одним из наиболее популярных упражнений для детей было «подвешивание» на ветке дерева. Цепляясь двумя руками (без помощи ног) за толстую ветку, ребенок должен был провисеть несколько минут на большой высоте, а затем самостоятельно вскарабкаться на ветку и спуститься по стволу вниз. Постепенно время «виса» доводилось до часа. Взрослый ниндзя мог таким образом висеть на внешней стене замка под самым носом у часовых, чтобы, улучив удобный момент, пробраться в помещение. Естественно, практиковались многочисленные отжимания, поднятие тяжестей, хождение на руках.
Одна из загадок нин-дзюцу — хождение по потолку. Сразу же оговоримся, что ни один ниндзя не умел ходить по обычному гладкому потолку. Секрет заключался в том, что потолки японских комнат украшены открытыми рельефными балками и стропилами, проходящими на небольшом расстоянии друг от друга. Упираясь руками и ногами в параллельные балки или же цепляясь при помощи «кошек» за одну балку, повиснув спиной к полу, ниндзя мог перебраться через всю комнату. Тем же манером, но уже прыжками, он мог взобраться вверх, упираясь в стены домов на узкой улочке или в коридоре замка. Одним из любопытных аспектов обучения ниндзя был бег на разные дистанции. Марафонский бег был нормой для любого ребенка в возрасте 10—12 лет: он покрывал за день несколько десятков километров почти без остановок. Такого рода навыки требовались не только для того, чтобы уйти от погони, но и для передачи важных сообщений.
На очень больших расстояниях применялся принцип эстафеты. В спринте индикатором «достаточной» скорости служила обычная соломенная шляпа. На старте следовало прижать шляпу к груди и, если она оставалась там прижатая потоком встречного воздуха до самого финиша, зачет считался сданным. Бег с препятствиями мог принимать самые разнообразные формы. На трассе ставили барьеры, капканы и ловушки, протягивали веревки в траве, вырывали «волчьи ямы». Юный ниндзя должен был, не прерывая движения, на ходу подметить следы присутствия человека и обогнуть препятствие или перескочить через него.
Для того чтобы передвигаться по территории противника, мало было уметь хорошо бегать — нужно было учиться ходьбе. В зависимости от обстоятельств ниндзя мог использовать один из следующих способов ходьбы; «крадущийся шаг» — мягкое, бесшумное перекатывание с пятки на носок; «скользящий шаг» — обычный способ перемещения в кэмпо дугообразными движениями стопы; «уплотненный шаг» — перемещение по прямой, носок вплотную прижат к пятке; «прыжковый шаг» — мощные толчки ногами, напоминающие технику «тройного прыжка»; «односторонний шаг» — прыжки на одной ноге; «большой шаг» — нормальный широкий шаг; «малый шаг» — передвижение по принципу «спортивной ходьбы»; «врезка лунок» — ходьба на носках или на пятках; «ходьба вразбивку» — зигзагообразные движения; «обычный шаг»; «ходьба боком» — перемещение «приставным шагом» или спиной, чтобы помешать погоне определить направление движения.
При групповых операциях на местностях, где хорошо были видны следы, ниндзя чаще всего передвигались гуськом, след в след, скрывая количество людей в отряде. Основными требованиями при ходьбе любым способом были быстрота, экономия сил и контроль дыхания. Важным дополнением к искусству ходьбы было передвижение на высоких, легких ходулях из бамбука — такуэума, которые в случае необходимости можно было изготовить за несколько минут.
Обитатели труднодоступных горных районов, ниндзя были прирожденными альпинистами. Ребенок сызмальства приучался карабкаться по скалам и каменистым осыпям, спускаться в расселины, переправляться через стремнины и бездонные пропасти. Все эти навыки впоследствии должны были помочь лазутчику взбираться на неприступные стены замков и проникать во внутренние покои монастырей.
Искусство скалолазания (сака-нобори, или тохэки-дзтоцу) было одним из самых сложных предметов в программе обучения ниндзя. Хотя для облегчения подъема существовали некоторые вспомогательные инструменты, считалось, что настоящий мастер должен взбираться по отвесной стене не прибегая ни к чему более, кроме собственных рук и ног. Секрет заключался в умении концентрировать силу и жизненную энергию ки в кончиках пальцев. Таким образом, малейший выступ или бугорок на поверхности стены становился надежной точкой опоры. Нащупав хотя бы два-три выступа, ниндзя мог уверенно продолжать путь наверх. Мысленно в это время он устремлялся «в глубь» стены, как бы прилипая телом к каменному массиву. Стены замков, сложенные из огромных обтесанных глыб, могли считаться неприступными благодаря своей высоте и крутизне, но для тренированного лазутчика преодолеть подобное препятствие со множеством щелей и щербин не составляло особого труда.
Приблизительно с четырех-пяти лет мальчиков и девочек в лагере ниндзя начинали обучать борьбе без оружия и с оружием — по системе одной из школ дзю-дзюцу, но с обязательным включением акробатических элементов, что давало бойцу явные преимущества в схватке. Кроме того, детей подвергали жестоким и весьма болезненным процедурам с целью добиться свободного расчленения суставов. В результате многолетних упражнений суставная сумка расширялась и ниндзя мог по собственному усмотрению «вынуть» руку из плеча, «отстегнуть» ногу, перевернуть стопу или кисть. Эти странные свойства были неоценимы в тех случаях, когда шпиону приходилось пролезать в узкие отверстия или освобождаться от пут, наложенных каким-нибудь хитроумным способом.
Оказавшись в руках преследователей и дав себя связать, ниндзя обычно напрягал все мышцы, чтобы потом ослабить веревку общим расслаблением, «вынимал» руки, чтобы петли соскользнули с плеч. Дальнейшее уже было делом техники. Тем же манером ниндзя мог освободиться от болевого захвата или замка. В фехтовании расчленение сустава позволяло на несколько сантиметров удлинить руку при ударе.
В некоторых школах добивались также ослабления восприимчивости к боли. Для этого с ранних лет тело обрабатывалось специальным «болевым» массажем, в который входили постукивания и сильные удары, щипки, хлопки, а позже — «накатывание» корпуса, рук и ног при помощи граненой палки. Со временем образовывался топкий, но прочный мышечный корсет, а болевые ощущения значительно притуплялись.
Естественным сопровождением всего комплекса физического воспитания было общее закаливание организма. Детей не только приучали ходить в любую погоду почти нагишом, но и заставляли часами сидеть в ледяной струе горной реки, ночевать в снегу, день проводить на палящем солнце, подолгу обходиться без пищи и воды, добывать пропитание в лесу.
Острота чувств доводилась до предела, ибо от правильной и быстрой реакции зависела жизнь. Зрение должно было помогать ниндзя не только выведывать секреты неприятеля, но и благополучно избегать западни. Поскольку разведывательные операции обычно проводились ночью, возникала насущная потребность ориентироваться в темноте. Для развития ночного видения ребенка периодически помещали на несколько дней и даже недель в пещеру, куда едва пробивался снаружи дневной свет, и заставляли уходить все дальше и дальше от источника света. Иногда применяли свечи и факелы. Постепенно интенсивность света сводилась к минимуму, и ребенок приобретал способность видеть в кромешном мраке. В результате регулярного повторения подобных тренировок эта способность не исчезала, а, наоборот, закреплялась.
Зрительная память развивалась специальными упражнениями на внимательность. Например, на камне раскладывался набор из десяти предметов, прикрытый платком. На несколько секунд платок поднимался, и юный ниндзя должен был без запинки перечислить все увиденные предметы. Постепенно число предметов увеличивалось до нескольких десятков, состав их варьировался, а время демонстрации сокращалось. После нескольких лет такого обучения разведчик мог по памяти восстановить во всех деталях сложную тактическую карту и дословно воспроизвести дюжину страниц единожды прочитанного текста. Наметанный глаз ниндзя безошибочно определял и «фотографировал» рельеф местности, расположение коридоров замка, малейшие изменения в маскировке или поведении часовых.
Слух доводился до такой степени изощренности, что ниндзя не только различал по голосу всех птиц и угадывал в птичьем хоре условный сигнал партнера, но и «понимал язык» насекомых и пресмыкающихся. Так, умолкший хор лягушек на болоте говорил о приближении врага. Громкое жужжание комаров под потолком комнаты свидетельствовало о засаде на чердаке. Приложив ухо к земле, можно было на огромном расстоянии услышать топот конницы.
По звуку камня, брошенного со стены, можно было определить глубину рва и уровень воды с точностью до метра. По дыханию спящих за ширмой можно было точно высчитать их количество, пол и возраст, по звону оружия определить его вид, по свисту стрелы — дистанцию до лучника. И не только это… Приспосабливаясь к действиям в темноте, ниндзя учились видеть по-кошачьи, но в то же время стремились компенсировать зрение за счет слуха, обоняния и осязания. Кроме того, тренировка, рассчитанная на продолжительную слепоту, призвана была развить и великолепно развивала экстрасенсорные способности.
Многолетние упражнения сообщали уху ниндзя собачью чуткость, но его поведение в темноте было связано с целым комплексом слуховых, обонятельных и осязательных ощущений. Ниндзя мог вслепую судить о близости огня по степени теплоты, о соседстве человека — по звуку и запаху. Мельчайшие перемены вентиляционных струй позволяли ему отличить сквозной проход от тупика и большую комнату от каморки. При длительном отключении зрения у человека быстро прогрессировала способность ориентироваться как в пространстве, так и во времени. Ниндзя, не имевший, естественно, часов, орудуя в закрытом помещении, был лишен возможности высчитывать время по звездам. Тем не менее, основываясь на своих ощущениях, он определял, который час, с точностью до нескольких минут.
Наиболее талантливые ученики через несколько лет занятий действовали с повязкой на глазах почти так же свободно, как и без нее. Культивируя в себе способности к внушению, они устанавливали порой «телепатический контакт» с невидимым противником, сидящим в засаде, и наносили упреждающий удар точно в цель. В японских домах с обилием раздвижных перегородок из вощеной бумаги в ширм, где глаза далеко не всегда могли поведать о местонахождении врага,— все прочие органы чувств приходили на помощь. Пресловутое «шестое чувство», или «экстремальный разум» (гоку-и), о котором так любили рассуждать теоретики бу-дзюцу, по сути дела являлось производным от имеющихся пяти, а точнее, трех — слуха, осязания и обоняния. С их помощью можно было вовремя избежать ловушки и даже отразить не оборачиваясь нападение с тыла.
Обоняние также говорило ниндзя о присутствии людей или животных, а кроме того, помогало понять расположение покоев замка. Гостиная, спальня, кухня, не говоря уж об отхожем месте, резко различались по запахам. К тому же обоняние, а в равной степени и вкус были незаменимы при некоторых фармацевтических и химических операциях, к которым порой прибегали ниндзя. Физическая подготовка ниндзя продолжалась вплоть до наступления зрелости, которое знаменовалось обрядом посвящения в члены рода. Инициация обычно проводилась, как и в самурайских семьях, в пятнадцать лет, но иногда и раньше. Только став полноправными членами общины, юноши и девушки переходили от стандартного психофизического тренинга к познанию сокровенных таинств духа, заключенных в учении монахов-ямабуси, в Дзэн и в изощренных методиках йоги.
Несмотря на то что все кланы ниндзя давали универсальное шпионско-диверсионное образование, главным для квалифицированного лазутчика было в совершенстве освоить коронную технику своей школы. Так, Гёкку-рю из поколения в поколение передавала секреты поражения болевых точек при помощи пальцев (юби-дзюцу), Котто-рю специализировалась по болевым захватам, переломам и вывихам (konno), а также практиковала искусство гипноза (саймин-дзюцу). В физической подготовке по системе этой школы особенно заметно сказывалось влияние индийской йоги. Кюсин-рю славилась мастерами копья, меча и дротика. Свои секреты имели и ниндзя Синсю-рю по прозвищу «прозрачные волны», и их собратья из Дзёсю-рю — «бурные волны», из Рикудзэн-рю — «черные обмотки», из Косю-рю — «дикие обезьяны».
Никакой, даже самый опытный ниндзя, искушенный в тайнах гипноза и черной магии, никогда не выходил на задание без «джентльменского набора» оружия и технических средств. Ниндзя были если не изобретателями, то, по крайней мере, активными потребителями и модернизаторами всевозможных видов холодного оружия (прежде всего, уменьшенных и потайных типов), а также подрывных механизмов и военно-инженерных приспособлений.
Упражнения с оружием начинались для ниндзя, как и в самурайских семьях, с раннего детства и шли параллельно с общей физической подготовкой. К пятнадцати годам юноши и девушки должны были освоить хотя бы в общих чертах до двадцати общеупотребительных видов оружия. Два-три вида, например кинжал и серп или дубинка и нож, считались «профилирующими». Они торжественно вручались иницианту на обряде посвящения в члены рода. Здесь действовал древний закон кэмпо, согласно которому любое оружие, если виртуозно им владеть, может стать надежной защитой против вооруженного до зубов врага, в том числе, конечно, и голые руки.
Арсенал ниндзя включал три категории оружия: средства для рукопашного боя, метательные снаряды и химические вещества, включая взрывчатые смеси. Для ниндзя серп с длинной цепью играл роль альпенштока при восхождениях, перекидного моста и подъемника.
Однако самым любопытным во всем комплексе холодного оружия был специфический инструмент ниндзя под названием кёкэцу-сёгэ. Это хитроумное приспособление выглядело как кинжал с двумя лезвиями, из которых одно было прямое и обоюдоострое, а второе — загнутое наподобие клюва. Его можно было использовать в качестве кинжала, причем загнутое лезвие помогало поймать меч противника в развилку и вырвать поворотом вокруг оси. Можно было использовать его и как метательный нож, и как абордажный крюк для «спешивания» всадников.
Шест (бо) и дубинка (дзё) в руках ниндзя творили чудеса. Любая палка, подвернувшаяся под руку, становилась смертоносным оружием.
Одним из важнейших аспектов деятельности ниндзя было поражение врага на дистанции, поэтому искусству стрельбы и метания мелких предметов уделялось большое внимание. Чаще всего лазутчики брали с собой на задание маленький, «половинный», лук (ханкю) длиной не более сорока-пятидесяти сантиметров. Соответствующей величины были и стрелы, которые часто натирались ядом.
Спасаясь от погони, ниндзя порой метал в преследователей, а чаще разбрасывал по дороге железные шипы (тэцубиси), аналог русского и европейского «чеснока». Раны от такого шипа были очень болезненны и надолго выводили человека из строят.
Маскируясь под странствующего монаха, крестьянина, священника или. циркача, ниндзя в дневное время носили широкополую коническую шляпу из рисовой соломы (амигаса) — очень удобный головной убор, полностью прикрывавший лицо. Однако помимо камуфляжа шляпа могла служить и другой цели. Массивное дугообразное лезвие, прикрепленное изнутри «под козырьком», превращало ее в гигантский сюрикэн. Пущенная умелой рукой шляпа легко перерубала молодое деревце и отделяла голову человека от туловища, подобно гильотине.
Для преодоления открытых водных пространств, особенно замковых рвов, ниндзя имел при себе дыхательную трубку (мидзудзуцу). Чтобы не привлекать внимания специальной бамбуковой палочкой, в качестве мидзудзуцу часто использовалась обыкновенная курительная трубка с длинным прямым чубуком. С помощью дыхательной трубки можно было долгое время плавать, ходить или сидеть (с грузом) под водой.
Более эффектным наступательным и оборонительным оружием был сюрикэн — тонкая стальная пластина в виде шестерни, креста или свастики с заостренными краями. Точное попадание сюрикэ-на обеспечивало летальный исход. Велико было и чисто психологическое воздействие этих зловещих металлических пластин в виде магических символов, которые вдобавок иногда свистели в полете. Добавим, что ниндзя также искусно управлялись с обыкновенными камнями, посылая их в глаз или в висок врага.
С прекращением междоусобиц и упразднением самурайского сословия после «реставрации Мэйдзи» в 1868 г. традиции нин-дзюцу, казалось, окончательно прервались. Горные лагеря ниндзя в основном были ликвидированы еще при Токугава. Потомки отважных разведчиков и безжалостных убийц перешли в города, занялись мирными промыслами. Кое-что из арсенала ниндзя было взято на вооружение военной агентурой и сыскной полицией, кое-что перешло в область дзю-дзюцу и боевого каратэ. Уникальный же комплекс физического, психического, технического и философско-религиозного тренинга, каким являлось средневековое искусство шпионажа, возродился лишь в наши дни уже на коммерческой основе в школе Хацуми Масааки.
И немного дополнительных фоток.
Экипировка ниндзя (правда, почему-то тяжелая)
Шиноби кусари-гама
Популярные жесты ниндзя
Некоторые основные иероглифы ниндзя
Они появлялись из ниоткуда. И пропадали в никуда. Перед ними преклонялись и ненавидели. Считалось, что смертный не может победить их. Потому что они демоны. Демоны ночи.
Страх поселился в крепости. Слуги попрятались в своих каморках, боясь лишний раз показываться на глаза господам. Переговаривались все тихо, словно боясь вспугнуть ту неведомую силу, что пробралась в крепость. Наместник провинции лежал в постели, намокшей от крови. Никто не решался приблизиться к покойнику; боялись даже взглянуть на него.
Стража недоумевала - крепость была неприступна: стены высоки, коридоры полны воинов, а весь двор занят солдатами. Ни одна живая душа не могла проникнуть сюда. Но кто-то все же это сделал. Кто?
Слуги тихо шептались меж собою: была вспышка слепящего света, а двоих стражников на Северной башне нашли мертвыми; ран не было, только губы посинели и глаза выпучились так, будто в последнее мгновение они увидели все ужасы мира. Самураи подозревали измену, но никак не могли понять, где же ее искать. Кто был у наместника на позднем ужине? Военачальник. Да, еще две гейши из ближайшей чайной, но они почти каждую ночь бывали у наместника. Гейши ушли до полуночи - хозяин был еще жив. Необъяснимая смерть. И никто из них не мог знать, что гейш этой ночью было не две, а три. А между тем, старуха, хозяйка чайной, пересчитывала огромную сумму, полученную ночью, и молчала. Молчание стоило дорого. Цена ему - жизнь. Время любит приоткрывать прошлое, но до сих пор оно весьма скупо рассказывает о самых необычных воинах Страны восходящего солнца - о таинственных кланах профессиональных шпионов и убийц, о легендарных ниндзя. Письменных источников, проливающих свет на их жизнь, почти нет. Согласно преданию, свои секреты они передавали по наследству в свитках, и если мастер не находил достойного преемника, свиток уничтожался. Воины-тени всегда оставались загадкой, воплощением иного, темного мира. Храмы микке и тайные учения, культ гор и поклонение темноте. Удивительные способности ниндзя ходить по огню, плавать в ледяной воде, управлять погодой, читать мысли врага и останавливать время обычно приписывали темным силам. В глазах самураев ниндзя были достойны ненависти и презрения. Но все эти чувства порождалась одним - страхом, который «темные люди» внушали всем в Японии - и суеверным простолюдинам, и отважным самураям, и владетельным принцам.
Синоби моно - человек, проникающий тайно
Удивительно, но в японских средневековых хрониках такого понятия как ниндзя нет! Слово «ниндзя» появилось лишь в прошлом веке. Состоит оно из двух иероглифов: Нин (синоби) означает терпеть, скрываться и делать что-либо тайком; Дзя (моно) -это человек. Тех, кого мы сейчас называем ниндзя, в Японии именовали синоби-но моно - проникающий тайно человек. Это было очень точное название, ибо главным занятием (и смыслом жизни) ниндзя были высококлассный профессиональный шпионаж и виртуозное исполнение заказных убийств.
Капкан для Сарутоби
Официальное упоминание первого профессионального шпиона в истории страны Восходящего солнца приходится на конец VI века. Звали его Отомо-но Сайдзин, и служил он принцу Сетоку Тайси, одному из величайших деятелей Японии. Сайдзин был своеобразным связующим звеном между народом и аристократией. Переодеваясь, он выходил за стены дворца в образе простолюдина, смотрел и слушал, слушал и смотрел. Ему было известно все: кто что украл, кто кого убил, и, главное, кто был недоволен государственной политикой. Сайдзин был ушами и глазами принца, за что был удостоен почетного звания Синоби (соглядатай). Отсюда и пошло Синоби-дзюцу. Правда, некоторые историки склонны думать, что Сайдзин был не шпионом, а обыкновенным полицейским. Впрочем, источниками это никак не подтверждается.
Вторым известным шпионом был некий Такоя, служивший императору Тэмму в VII веке. Этот слуга был ближе к современному понятию «ниндзя», чем Сайдзин. Его задачей были диверсии. Пробираясь ночью в тыл врага, Такоя устраивал поджоги. Пока неприятель в панике бегал по лагерю, войска императора наносили неожиданный удар. И Сайдзин, и Такоя, возможно, были предшественниками могучего сообщества убийц и соглядатаев; сам же клан появился в IX-X веках. В Ига, в музее ниндзюцу, хранится фрагмент летописи IX века древнего рода Тогакура. В одной из битв представитель этого рода, некто Дайцукэ, был разгромлен, а его владения захвачены. Что ему оставалось делать? Только бежать в горы, чтобы спасти свою жизнь. Так он и поступил. Укрывшись в горах, Дайцукэ не только выжил, но и стал собирать силы для мщения. Его учителями стали воинствующие монахи Кен Доси. На голых склонах провинции Ига Дайцукэ упорно овладевал древним искусством полного подчинения тела велениям воли и разума. Согласно летописи, он создавал новый тип воина, передвигающегося легко, как ветер, неприметного для врагов; воина, умеющего побеждать без боя! С тех пор о воинах-тенях слагали множество легенд. Часть из них была зафиксирована в исторических источниках. Более того, тщательный сравнительный анализ, проведенный исследователями, показал - многое в этих легендах вполне может соответствовать реальным фактам. История упоминает о легендарном Сарутоби, который был одним из лучших ниндзя. Сарутоби жил на деревьях; целыми днями он качался и висел на них, развивая свою ловкость. Вступать с ним в рукопашный бой не хотел никто. И все же однажды его победили. Шпионя за одним влиятельным сегуном, Сарутоби попытался проникнуть в его дворец, но был замечен часовыми. Это нисколько не огорчило его, ибо он не раз с легкостью уходил от преследователей. Но в этот раз удача отвернулась от него. Прыгнув вниз со стены, окружавшей дворец, он попал прямо в медвежий капкан. Одна нога намертво застряла в капкане. Это могло смутить кого угодно, но только не опытного синоби. Сарутоби сам отрубил себе ногу, остановил кровотечение и попытался бежать, прыгая на одной ноге! И все же уйти далеко ему не удалось - потеря крови была огромной и он стал терять сознание. Понимая, что ему не уйти и вскоре самураи настигнут его, Сарутоби успел выполнить последний долг ниндзя - отрезал свое лицо…
Но чаще ниндзя выходили победителями даже из самых безнадежных положений. Согласно одному из преданий опытному синоби заказали убить своего «коллегу» Дзюдзо. Такое было вполне возможно, ибо ниндзя из соперничающих кланов не щадили друг друга (корпоративная солидарность у этих ребят отсутствовала напрочь). Синоби не стал убивать «коллегу»; живой Дзюдзо стоил дороже. Пленник был доставлен живым к сегуну-заказчику, и тот в знак уважения милостиво разрешил бедолаге покончить с собой. Для харакири Дзюдзо выбрал короткий тупой нож. Вонзив нож в живот по самую рукоять, умирающий растянулся на полу. Его дыхание остановилось, а вся одежда пропиталась кровью. Труп выбросили в ров возле замка. А вот этого делать как раз и не следовало. За свою ошибку сегун поплатился немедленно - той же ночью его замок пылал огнем! Поджигателем был не кто иной, как покойник, пару часов назад взрезавший себе живот. Разгадка была проста - хитрый Дзюдзо попросту заранее заткнул за пояс крысу, а потом искусно вспорол брюхо не себе, а несчастному животному.
Кстати, подобных хитростей ниндзя знали сотни. И не только знали, но и умели виртуозно исполнять.
Ямабуси. Орлы рождаются только в горах
Исторические документы однозначно указывают на первую школу лазутчиков - это была так называемая школа Ига. Ее основали бродячие монахи, проповедовавшие буддизм. Власти, и особенно официальные синтоистские жрецы, преследовали этих аскетов-отшельников. Те удалялись далеко в горы и там принимали всех, кто готов был разделить с ними их веру и тяжелый путь. Со временем этих белых монахов стали называть ямабуси (горные воины), и именно они стали первыми учителями в школе Ига. Ямабуси занимались знахарством и пользовались у населения огромным уважением; они успешно лечили многие болезни, спасали урожаи, могли предсказать погоду и, как верили простые крестьяне, защитить от злых духов. Главной целью ямабуси были поиски напитка бессмертия. О том, преуспели они в этом или нет, летописи умалчивают, но зато за три века гонений - горные воины выработали свое особое искусство убийства и шпионажа. Ямабуси научили будущих ниндзя многим военным хитростям, среди которых самая знаменитая - защита девятью слогами. Именно она превращала ниндзя и в демонов, и в неуязвимых воинов. Вот сидит один из «горных воинов». Ритмично покачиваясь, он издает монотонные звуки, то громче, то тише. Пальцы рук сложены в странные фигуры. Во все времена искусство сюгендо спасало его от преследователей. 30 лет изучал он язык природы, спал на снегу и разговаривал с демонами. Воин встал и припал всем телом к скале. Его руки и ноги как корни деревьев вошли в породу. Голова стала похожа на замшелый валун. Теперь это не человек, а лишь разрушенные ветром и временем камни. Мимо, в двух шагах от скалы, пробегают преследователи. Много, около двух десятков. Глаза их внимательно смотрят вокруг - ничего, никого… Ямабуси владели специальной техникой, которая открывала удивительные способности человеческого организма. Они знали, что если специальным образом ритмично покусывать кончик языка, то можно полностью избавиться от жажды. Они знали, что если одновременно ритмично нажимать указательными пальцами обеих рук на особые точки, расположенные на внешней стороне икры (ближе к колену), можно преодолеть самый жуткий страх. Они знали, что если кончиком большого пальца правой руки нажимать в ритме пульса на точку, расположенную на подушечке между первой и второй фалангой мизинца левой руки, то можно за несколько минут снять усталость, накопившуюся за две бессонных ночи или за сутки тяжелого похода по горным тропам. Они знали, что когда человек произносит определенные комбинации звуков, то они вызывают резонанс в гортани, который мощно действует на подсознание. Одни звуки дают человеку храбрость, другие делают его беспокойным, третьи помогают ему войти в транс. Они знали очень многое. Таинственная техника девяти слогов помогала ямабуси и их ученикам ниндзя использовать скрытые резервы человеческого организма, да так использовать, что все вокруг поражались. Согласно многим источникам, синоби творили потрясающие вещи. Они могли развивать скорость свыше 70 км/ч, прыгать через 3-метровые стены и даже на время останавливать собственное сердце.
Самый загадочный японский монашеский орден - ямабуси - привнес в мир ниндзя ритуалы и обряды, позволяющие овладеть почти сверхъестественной силой. Воины тени на века остались верными учениками ямабуси. Ямабуси научили ниндзя таким секретам, что сейчас, спустя многие века, наука не в силах объяснить многие из них (хотя кое-что все же удалось разгадать). Свои секреты монахи передавали только устно. Одной из самых удивительных тайн ямабуси был метод защиты девятью слогами, кудзи-но хо (Kuji Gosin Ho) -девятью ступенями могущества. Владел им каждый ниндзя. В защиту входило 9 заклинаний (дзюмон), 9 соответствующих им конфигураций пальцев и 9 этапов концентрации сознания. Произнося дзюмон, следовало складывать пальцы и концентрировать сознание. Для ниндзя это был верный способ получить энергию для своих сверхъестественных действий (например, перепрыгнуть через трехметровый забор или стать неуловимым).
Дзюмон
Современной науке уже известно: различные комбинации звуков, создают в гортани резонанс, влияющий на головной мозг. Более того, ученые подтвердили - от частоты вибрации зависит появление у людей разных чувств: радости, беспокойства, и т.д. Так было найдено одно из первых объяснений удивительных возможностей ниндзя. До этого их способность мгновенно менять настроение и подавлять в себе чувство страха оставалась загадкой. Все списывали на темную магию. Обычно заклинание (дзюмон) произносилось 108 раз. Оно должно было исходить от сердца, откликаться в нем, как эхо, и наполнять вибрацией тело и пальцы. Ямабуси учили ниндзя, что конфигурации пальцев (мудра) влияют на всю энергетику организма. У каждого пальца, как и у каждой руки, своя энергия. Одни фигуры могли успокоить разум. Другие - давали силу и помогали в критических ситуациях. При складывании рук и пальцев в определенные фигуры можно управлять потоками энергии, как входящими в организм, так и выходящими из него. Это помогает концентрировать сознание и использовать скрытые резервы организма. Одна из успокаивающих мудр Дзюмон при этом должна звучать как «рин-хэй-то-ся-кай-рэцу-дзай-дзен».
Концентрация сознания путем медитации помогала ниндзя вживаться в различные образы, например льва, демона, великана. Именно транс изменял сознание воинов и позволял совершать чудеса. Ничего сверхъестественного в этом нет. Психиатры и физиологи подтверждают: человек в состоянии измененного сознания меняется даже физически - у него просыпаются так называемые скрытые резервы организма. Иногда это можно наблюдать даже на бытовом уровне, например, сильный страх заставляет человека развивать такую скорость, которой он бы никогда не добился в спокойном состоянии. Ярость также дает человеку дополнительные физические силы.
Другое дело, что обычному человеку очень трудно «по команде» загнать себя в транс. Попробуйте-ка умиротворенно лежа на диване, вызвать в себе такую ярость, чтобы раскрошить руками стекло и не почувствовать боли. Ниндзя же умели искусственно вводить себя в разные состояния и пробуждать в себе невиданные физические силы. Сегодня специалисты уверены - ниндзя использовали самогипноз. Причем самогипноз на основе так называемой «якорной» техники, при которой задействованы одновременно три якоря: кинестетический (сплетение пальцев), аудиальный (звукорезонанс) и визуальный (зрительный образ). Все это служило спусковым крючком для вхождения в боевой транс.
Практические результаты «защиты девяти слогов» были колоссальны - в сочетании с изнурительными тренировками она позволяла ниндзя развивать огромную скорость, видеть в темноте и ударом руки проламывать каменные стены.
Смертельное касание. Искусство замедленной смерти
Этим страшным искусством ниндзя владели виртуозно. Легкое прикосновение к телу противника - и через некоторое время он неожиданно умирал. Мог умереть сразу. Мог скончаться даже через год. Но смерть была неминуема. Эффект смертельного касания вызывался вовсе не ударом - происходил выброс энергии в определенную точку тела, нарушалась энергетика организма. Искусство замедленной смерти - это наиболее загадочная часть учения ямабуси. Любой ниндзя, который бы раскрыл простым смертным эту тайну, должен был быть умерщвлен, а его душа обрекалась на вечное проклятие.
Техника удара по самым уязвимым точкам тела составляла фундамент подготовки воинов ночи. Больше всего в нем преуспели ниндзя Икеоосаки. Каждый их удар, поражая жизненно важные точки, приводил к смерти. Загадочное «искусство замедленной смерти» наука объяснить пока не в состоянии. Впрочем, даже ортодоксальная медицина сегодня признает - через отдельные точки на теле можно воздействовать на внутренние органы человека. А китайская медицина успешно использует «точечное лечение» на протяжении веков. Скорее всего, ниндзя применяли схожую технику. В искусстве замедленной смерти самым удивительным является то, каким образом ниндзя удавалось «откладывать» смерть.
Здесь можно предположить следующее. Возможно, прикосновения ниндзя не столько «убивали» человека, сколько нарушали слаженную работу организма; примерно так можно заглушить мощный и сложный мотор, бросив в него обычную гайку. А после физиологического сбоя человек умирал от собственных болезней в зависимости от предрасположенностей организма.
Недетское детство
Всем малышам клана сразу после рождения присуждалось почетное звание ниндзя. Карьера ребенка, т.е. выдвижение из гэнин в тюнин зависела исключительно от его личных качеств. С первых дней появления на свет начинался долгий путь обучения. Люльку с малышом при раскачивании ударяли о стены. Толчок вынуждал его инстинктивно сжиматься - это была первая группировка. Годовалый ребенок уже умел ловко ходить по бревну (позже его учили двигаться по веревке). До двух лет основной была тренировка реакции. Малышам делали специальный массаж с использованием сильных болезненных ударов и щипков - так будущие воины привыкали к боли. Позже тело для привыкания «обрабатывали» граненой палкой.
Серьезные тренировки начинались после восьми лет. До этого возраста дети учились читать, писать, имитировать звуки, издаваемые животными и птицами, бросать камни, лазать по деревьям. У детей клана не было выбора. С детства они играли с настоящим оружием, более того, их учили превращать в оружие все, что попадалось в руки. Их приучали переносить холод, гуляя в непогоду без одежды и часами сидя в холодной воде. Деревья и колючие кустарники служили тренажерами прыгучести. Подвешивая маленьких ниндзя за руки на большую высоту больше чем на час (!) им прививали выносливость. Ночное зрение вырабатывали многонедельными тренировками в темных пещерах и специальной диетой из продуктов с повышенным содержанием витамина А. Кстати, чувствительность глаз ниндзя была фантастической. В кромешной темноте они могли даже читать.
Некоторые упражнения отличались особой жестокостью. Так, например, для развития ловкости нужно было прыгать через прочную виноградную лозу, покрытую острыми колючками. Каждое прикосновение к лозе сразу разрывало кожу и вызывало сильное кровотечение. С младенчества детей учили плавать. В воде они были как рыбы: могли бесшумно преодолевать большие расстояния, драться в воде и под водой, с оружием и без. С каждым годом упражнения становились все более сложными, жестокими и болезненными. Маленький ниндзя мог вывернуть стопу или кисть в любую сторону - упражнения для свободного расчленения и сверхъестественной подвижности суставов начинались уже с четырех лет. Это были очень болезненные занятия, но именно они не раз спасали воинам жизнь - свободно выворачивая стопу и кисть, ниндзя легко освобождались от самых крепких пут. Отжимание, подтягивание, поднятие тяжестей - все было настолько обыденным, что любой ребенок, воспитывающийся в клане ниндзя, мог бы без труда обойти современного спортсмена. В 10 лет ребенок-ниндзя легко мог пробежать более 20 км в день. Его скорость проверялась весьма оригинальными способами, например, соломенная шляпа, прижатая при беге встречным потоком воздуха к груди бегуна, не должна была упасть. Или же вокруг шеи ниндзя обвязывали полосу ткани длиной около 10 метров, свободно падавшую на землю. Нормальной считалась скорость, когда десятиметровая полоска ткани на бегу развевалась по ветру и не касалась земли!
То, чему учили детей, современному человеку кажется невероятным: по звуку брошенного со стены камня они должны были уметь высчитывать глубину рва и уровень воды с точностью до метра! Дыхание спящих должно подсказать их количество, пол и даже возраст; звон оружия - его вид; свист стрелы - расстояние до врага. Они учились чувствовать врага затылком - каким образом устанавливался «телепатический контакт» с противником, сидящим в засаде, невозможно объяснить. Но взрослые воины действительно могли наносить и отражать удары, не оборачиваясь. Их интуиция всегда предшествовала разуму. «Тело само знает, как ему двигаться, если мы оставим его в покое», - учили великие наставники.
Ниндзя (в вольном переводе - «воин-тень») - так называли разведчиков-невидимок, специалистов по тайным убийствам, шпионов, не оставлявших следов средневековых лазутчиков. Однако точный перевод более прост и емок - «терпеливые», а учение, которому они следовали, - ниндзюцу - переводится как «искусство быть терпеливым». Ниндзя слыли мастерами всех видов оружия, блестящими кулачными бойцами, знатоками многочисленных ядов, гениями маскировки, способными укрыться от врагов даже в чистом поле.
Ниндзя, тайные агенты средневековой Японии, не были самураями, но в продолжавшихся столетиями столкновениях военной знати они играли важную, иногда решающую роль. Они совершали порой невероятное. Так, утром 1540 года в одной из многочисленных комнат замка, принадлежавшего известному самураю Фугаси, слугам открылось страшное зрелище: в луже крови на татами лежало тело их хозяина. Вероятно, Фугаси даже не увидел своих убийц. Чуткий слух самурая не потревожил ни один звук - его убили спящим. Удивительным оказалось и другое: воины охраны лежали тут же, перебитые столь быстро, что даже не успели обнажить мечи. У некоторых на теле не было ран, но остекленевшие глаза застыли в ужасе. Чудовищное событие поражало и тем, что все двери были заперты изнутри, а сам замок представлял собой крепость, окруженную высокими стенами и глубоким рвом. У каждой двери, ведущей в покои Фугаси, стояла стража, так и не заметившая ни одного постороннего.
Сам факт убийства в средневековой Японии, раздираемой клановыми распрями, был неудивителен, однако характер удавшегося покушения и его загадочность породили немало слухов. Говорили о призраках-убийцах, обитавших в темных подвалах замка и проникших сквозь решетчатые бойницы в покои Фугаси, о духах мертвых, мстящих самураям за свою смерть. В то, что подобное могли совершить люди, верилось с трудом.
Почти через два столетия после этого события кортеж самурая Сёгуми направлялся в столицу. Дорога шла по опушке леса. Авангард охраны скрылся за поворотом, следом - Сёгуми. Когда и свита сделала поворот, ей открылась поистине мистическая картина - на конях сидели два воина без голов. Сам же самурай исчез, а его конь в испуге задирал морду вверх. Подняв взоры, охранники увидели тело их господина, повешенное на суку ели, наклонившейся над дорогой. Кто же сумел за несколько секунд расправиться с тремя сильными воинами? Поиски убийц в лесу ничего не дали.
Оба загадочных убийства уже в наше время были отнесены на счет ниндзя.
Предполагается, что ниндзя и их искусство действовать тайно и незаметно появились благодаря развитому в средневековой Японии ремеслу шпионажа.
Но есть утверждения, что ниндзюцу зародилось в Японии в VI веке, вскоре после проникновения в нее буддизма из Китая и Кореи. Однако другие исследователи, считают это вымыслом, который объясняется спецификой Востока, где считается, что чем древнее явление, тем оно ценнее. А раз ниндзюцу пережило столько веков, то уже одно это доказывает его ценность.
Уже с VI-VII веков в Японии было известно многое, что впоследствии взяли на вооружение ниндзя, например: изготовление и использование ядов, бои подручными средствами. Из буддизма приходят особые положения пальцев (мудра) и произнесение звуков (мантра), наполненных мистическим смыслом. Тогда же появляются знаменитые монахи-воины - ямабуси, воплощавшие собой дух отшельничества и мудрости. Они странствовали по Японии либо жили в горах, занимались самовоспитанием. Ямабуси великолепно владели всеми видами боевого искусства и нередко в периоды запрета на хранение холодного оружия обучали крестьян кулачному бою.
С усилением централизованной власти в VII-VIII веках возникает спрос на умелых шпионов и лазутчиков. Чтобы удовлетворить его, близ Киото появилась первая школа ниндзюцу, которая принадлежала клану Хаттори. Члены школы многому учились у ямабуси, однако в отличие от горных отшельников-воинов активно использовали знания для шпионажа в пользу своего хозяина. Самого названия «ниндзя» тогда не существовало, и те, кого принято считать родоначальниками ниндзюцу, сильно отличались от мифологизированных персонажей. Они состояли на службе у господина, работали по найму и не задумывались, что такое духовность.
К началу XII столетия в Японии наступил период кровавых междоусобиц. Самураи с еще большим усердием принялись за боевые искусства. Их практика в основном включала искусство владения копьем (содзюцу), фехтование на алебардах (нагината), стрельбу из лука (кодо), искусство владения мечом (кэндо), искусство верховой езды и бой на коне (бадзюцу). Шпионы, состоявшие при воюющих кланах, немало переняли из воинской подготовки самураев, однако устранили многие ритуальные элементы, не имеющие практического значения в бою. Использовали лишь то, что позволяло быстро одержать победу и избежать опасности. Если самурай не мог нарушить ритуал, так как все время находился на виду, да и вообще речь шла о его чести и духовности, то для шпионов проблемы морали, а тем более чести, не существовали.
Кроме того, само оружие накладывало отпечаток на технику ведения боя. Настоящий самурайский меч катана стоил страшно дорого.
Естественно, катана - «душа самурая» - был недоступен лазутчику. Шпионы пользовались малыми мечами - легкими и более хрупкими. Искусство владения катаной проявлялось в тати-кадзе - количестве махов мечом. Их должно быть как можно меньше, а оптимальным вариантом считалось убить соперника одним ударом, едва вынув катану из ножен. Легкий меч ниндзя не позволял наносить таких сокрушительных ударов, зато его можно было вращать и перебирать в руке, что делало технику более разнообразной и скоростной. Опытный ниндзя вращал меч с такой скоростью, что перед его корпусом возникал как бы защитный барьер, преграждавший путь стрелам.
Любой предмет в руках опытного воина превращался в оружие. Ниндзя, переодетый бродячим монахом, мог пустить в ход тяжелый монашеский посох. Для противника было полной неожиданностью, когда из конца безобидной палки выскакивало острое лезвие или вылетала отравленная стрелка. Иногда в посохе делалось отверстие, и там пряталась длинная цепь. Другая, короткая палка использовалась не только для защиты от ударов, но и в качестве рычага для заломов конечностей жертвы.
Характерным оружием ниндзя были кусаригама - крестьянский серп с прикрепленной к его рукояти длинной цепью; нунтяку (нунчаку) - цеп для обмолота зерна; тонфа - ручка ручной зерновой мельницы. Особую категорию составляли мелкие подручные предметы - тонки (например, обычная иголка). К тонкам относились и метательные орудия - например, сюрикены (остро заточенные многогранные пластины). Брошенные опытной рукой, они поражали цель на расстоянии до 25 метров. Сюрикены могли быть отравленными, от них почти не удавалось спастись, когда их метали веером по 5-6 штук.
Чтобы обезопасить себя от погони, ниндзя оставлял за собой острые шипы - тетсу-биси. В полутемных анфиладах замка стража неизбежно напарывалась на эти маленькие «мины», а ниндзя вновь исчезал непойманным и неузнанным.
Огнестрельное оружие редко использовалось лазутчиками. Выстрел обнаруживал стрелявшего. В ход шли эффективные на ближней дистанции и крайне неожиданные для жертвы духовые трубки с набором отравленных игл. Яд тоже входил в арсенал ниндзя.
Чтобы заполучить пленника, ниндзя обычно использовал тонкую крепкую веревку (Гасило) с небольшими утяжелителями на концах. Он бросал ее в ноги соперника, утяжелители по инерции закручивались вокруг них, и тот спотыкался; подскочив, ниндзя окончательно опутывал руки и ноги жертвы, продевая веревку под пах и закрепляя ее петлей на шее. При малейшей попытке освободиться пленник лишь затягивал ее еще больше.
Междоусобные войны XII века в Японии усилили роль наемных телохранителей и знатоков шпионажа, а последующий период японской истории - Камакура (1185-1333 гг.) стал временем возникновения многих школ ниндзюцу (только на острове Хонсю их насчитывалось от 25 до 70). Каждая деревня выделяла в дружину самурая-феодала людей - копьеносцев, пеших воинов, слуг. Часть из них превращалась в самураев низшего ранга, прозванных асигару (легконогие). Они-то и были прообразом тех, кого стали позднее называть ниндзя.
Со временем они стали образовывать кланы. Бойцы могли быть связаны родственными узами. Но превыше самого близкого родства была присяга. Она связывала клан строгой дисциплиной, основанной на подчинении младших старшим и соблюдении ритуалов самурайского общения. Тогда появилось разделение на три категории - гении, тюнин и дзенин. Непосредственными исполнителями саботажа, убийств, шпионажа были генины, а разрабатывали операции, руководили мелкими группами тюнины. Дзенины стояли на вершине этой иерархии.
Кланы ниндзя зачастую формировались и в деревнях - для обороны родного очага от набегов бандитов и удалых бродячих самураев. Между деревенскими ниндзя и самураями нередко происходили жестокие стычки. Чтобы не быть узнанными, простолюдины прикрывали лица масками из темной материи, оставляя открытыми лишь глаза. Отряды самообороны нередко нанимались и для сведения счетов между самураями.
Если ниндзя попадал в плен, наказание для него было крайне жестоким - его заживо варили в кипящем масле. Труп вывешивался на стене замка в качестве назидания, причем самураи гордились большим количеством неудавшихся покушений на них. Это говорило об их неуязвимости и о том, что «их берегут духи».
Придерживаясь крайнего практицизма, ниндзя не стремились победить врага «по правилам», как предписывал кодекс самурайской чести - бусидо. Надо было неожиданно появиться, нанести удар стилетом или мечом, подсыпать яд и так же неожиданно скрыться: «ниндзя приходит из пустоты и уходит в пустоту, не оставляя следов». Для осуществления этой заповеди имелись десятки методов. «Терпеливый» умел просачиваться сквозь небольшие щели, например пролезть под забором, сделав подкоп не более чем в 20×20 сантиметров. Благодаря тренировкам, начинавшимся в детстве, ниндзя могли без вреда для себя делать искусственные вывихи в плечевом, локтевом, тазобедренном суставах. Это помогало им, извиваясь как змея, освободиться от тугих пут или притвориться мертвым, лежа в немыслимой позе.
Основа тактики заключалась в том, чтобы выдавать ложное за действительное. Избегая неожиданного нападения, ниндзя, например, разжигал огонь в своем жилище, накрывал стол, а сам ночевал в укромном шалаше или землянке - личная безопасность превыше удобств. Великолепными притворщиками были ниндзя в бою. Получив удар, они делали вид, что корчатся от боли. Изо рта шла кровь, якобы из горла, а на самом деле высосанная из десны. Ниндзя падал, агонизировал, издавая предсмертные хрипы. Но стоило противнику приблизиться, как снизу следовал удар ножом либо в горло летел сюрикен.
Ниндзя старался избегать прямого столкновения, не рассчитывая оказаться сильнее самурая. В открытых дуэлях меч самурая был для шпиона смертным приговором. Вот почему надо было «прийти из пустоты» и нанести решающий удар. Случаи, когда казалось, что именно так и происходит, были нередки, и в феодальной Японии верили в существование тенго - мистических созданий, наполовину воронов, способных исчезать в одно мгновение, будто растворяясь в воздухе. На самом деле ниндзя достигал «невидимости», действуя, например, под покровом ночи, неслышно выслеживая свою жертву.
Огромное внимание уделялось умению маскироваться и использовать рельеф местности. Ниндзя мог часами плыть по реке, держась за бревно и сливаясь с ним, мог неделями делать подкоп под самурайский дом и подпиливать в нем каменные половицы. Вероятно, именно так убийцы проникли в замок самурая Фугаси.
Среди ниндзя было немало женщин, называемых куноити. Их главным оружием были красота, изворотливость и фанатизм. Они могли служить гейшами, служанками, выполнять крестьянскую работу. Лишенные возможности носить меч, уступая мужчинам в физической силе, они использовали заколки для волос и веера, которыми наносили удары в горло и лицо противнику. Если самурай распознавал куноити, ее отдавали на поругание страже и лишь потом убивали. Поэтому женщины ниндзя в минуту опасности следовали древнему ритуалу самоубийства. В отличие от мужчин, взрезавших себе живот в акте харакири или сеппуку, куноити производили дзигай - удар ножом в шею. Как правило, они делали это хладнокровно, на глазах врага показывая полное презрение к смерти.
Школы, где готовились ниндзя, находились в уединенных, недоступных, строго охраняемых местах. Все, что делалось в этих школах, было окутано глухим покровом тайны.
В секретных школах ниндзя обучали огромному множеству вещей. Главное внимание уделялось тренировке силы, выдержки и умения в совершенстве владеть своим телом, ведь от этого впоследствии могла зависеть жизнь ниндзя. Вдобавок будущие агенты осваивали различные способы выживания в экстремальных ситуациях - в ледяной воде или под водой, при длительном голодании, после получения тяжелых увечий. Они должны были также уметь быстро и незаметно, в полном снаряжении преодолевать любые препятствия - стены замка, засеки, бурные водные потоки, болота, проникать в самый неприступный вражеский лагерь. Немаловажное значение для успешной деятельности ниндзя имело владение искусством маскировки, ведь им часто приходилось под самыми разными личинами, в самых разных облачениях неожиданно скрываться, заметая следы. И потом, будущему тайному агенту, разумеется, полагалось безукоризненно владеть всеми существовавшими в Японии видами оружия, и прежде всего теми, что убивали бесшумно. Главным «оружием» ниндзя было терпение. Известен случай, когда ниндзя пробрался в замок самурая и, прикрепившись к потолку специальными когтями, ждал, пока самурай зайдет в зал. Однако самурай пришел не один, с ним были гости, которые сели играть в японские шашки - го.
Игра затянулась до поздней ночи. Ниндзя провисел под потолком почти пять часов, но он умел ждать. Когда гости наконец ушли, ниндзя выполнил свою задачу.
Молодые люди, прошедшие подобное многолетнее обучение, становились членами разбросанных по всей стране тайных обществ, в которых никто друг друга не знал. Ловко маскируясь, ниндзя поодиночке жили в городах и деревнях. Они не знали ни имен своих предводителей, ни где они живут и даже никогда не видели их. Такие меры предосторожности гарантировали, что в организацию не сможет проникнуть ни предатель, ни шпион.
Как ниндзя получали и выполняли задания? Когда самурай высокого ранга хотел воспользоваться услугами ниндзя, он направлял своего слугу в условленное место, где, как ему было известно, находился посредник тайной организации.
Такими местами, в частности, были увеселительные кварталы крупных городов. Как только посредник признавал в слонявшемся по улице чужаке вероятного заказчика, он подходил и завязывал беседу. Если эти двое заключали сделку, то посредник сообщал об этому другому посреднику. Тот, в свою очередь, передавал поручение - опять же окольными путями - начальнику ниндзя того округа, в котором следовало выполнить задание заказчика. Сначала начальник ниндзя узнавал о всех деталях планируемой операции, а затем отдавал приказ о ее проведении.
Ниндзя, который получал заказ, был полностью предоставлен самому себе. Он тщательно, учитывая каждую мелочь, готовился к предстоящему делу. Он собирал подробнейшую информацию обо всем, что имело отношение к его заданию: о месте будущей операции, человеке, которого он должен был убить, планировке замка, охране военного лагеря, устройстве защитных сооружений и о многом другом. Затем он подбирал подходящую одежду, необходимое снаряжение и оружие и под видом монаха, бродячего актера, торговца, крестьянина или переодевшись женщиной отправлялся в путь. По дороге он прислушивался ко всем разговорам и старался завязать нужные знакомства. Добравшись до места назначения, ниндзя начинал наблюдать за интересующими его людьми или объектами. Для этого он выбирал подходящее укрытие, где проводил, не шелохнувшись, по многу часов.
Узнав таким образом все, что было необходимо, он приступал к разработке плана действий. Следовало взвесить все возможные варианты и выбрать из них лишь один. Например, если ниндзя получал задание убить высокопоставленного самурая, то с помощью разных хитростей или акробатических трюков он должен был попасть к нему в дом. Нападал он обычно из засады - тихо, внезапно и вероломно, тут все средства были хороши. Ниндзя мог убить приговоренного к смерти человека, ударив его ребром ладони, задушив или заколов кинжалом. Иногда несчастных отправляли на тот свет, например, влив им в рот яд в то время, когда они спали.
Продумывая свои действия шаг за шагом, ниндзя всегда предусматривал и пути отступления. Скрываясь с места преступления, «воин-тень» мог прыгнуть в глубокий крепостной ров (тогда ему приходилось прятаться под водой и дышать через бамбуковую трубку) либо, вооружившись крючьями и веревкой, перескакивать с крыши на крышу или с одной верхушки дерева на другую - потому и пошла молва, что ниндзя умеют летать.
Чтобы очистить себе дорогу назад, ниндзя пользовался разными отвлекающими средствами: например, подготовив все заранее, поджигал дом своей жертвы. Поднималась суматоха. Пока домочадцы и челядь бегали за водой, звали на помощь, пытались тушить огонь, убийца уходил никем не замеченным.
Ниндзя был готов и к неудачному исходу дела. Если он попадал в руки противников, то убивал себя, вонзая в горло кинжал, или, если заколоть себя не успевал, раскусывал капсулу с ядом - ее во время чреватой опасностями операции он всегда предусмотрительно держал за щекой.
Ниндзя должен был владеть не только специальным оружием и приемами для осуществления тайных операций, но и не хуже самураев действовать их вооружением. Дело в том, что ниндзя часто внедрялись на службу к противнику и состояли в числе самураев этого клана. И если бы их вооружение чем-либо отличалось от вооружения остальных самураев, то плохо пришлось бы этим шпионам. Кроме того, ниндзя, как правило, имели достаточно средств, чтобы приобрести хороший меч, а хорошее оружие они любили ничуть не меньше самураев.
Видео о Ниндзя.
Оружие Ниндзя (сверху фото, снизу описание).
Колющее оружие с клинком круглого или многогранного сечения. Крюк у рукояти предназначен для перехвата оружия противника
Метательный нож
Меч длиной около полуметра. Навершие рукояти снабжено иглой, часто отравленной. Игла могла убираться внутрь полой рукояти. Меч носили за спиной
Обоюдоострый кинжал с дополнительным клинком, снабженный длинной веревкой с кольцом. Использовался как ударное оружие, а также в качестве кошки
Трансформировавшийся из сельскохозяйственного серпа. Часто им пользовались как парным оружием
Дополнительно оснащался цепочкой длиной 2,5 метра с грузом на конце
Японское метательное оружие скрытого ношения (хотя иногда использовалось и для ударов). Представляет собою небольшие клинки, изготовленные по типу повседневных вещей: звёздочек, игл, гвоздей, ножей, монет и так далее.
Металлический шарик с шипами, который ниндзя метал под ноги противнику
Миниатюрное духовое ружье длиной около полуметра, стреляло отравленными стрелками - хари (вверху)
Бамбуковое духовое ружье, стрелявшее стрелками в виде бумажного конуса с зазубренным отравленным наконечником
Боевой веер, при раскрывании которого обнажались отравленные спицы. Иногда веер скрывал миниатюрный арбалет
— укороченная стрела с более тяжёлым наконечником, напоминает дротик для дартс, но большего размера.Метательные стрелки длиной 10-15 сантиметров ниндзя носил по несколько штук в футляре, пристегнутом к ноге или предплечью
Боевой посох, внутри которого скрывалась цепь с гирьками
Полый посох, внутри которого замаскирована цепь с крюком на конце
Пустотелый шест с пропущенной через него веревкой с крюком. Выпущенные через специальные отверстия петли позволяют использовать сино-битсу в качестве лестницы.
Ниндзя, в отличие от самураев, не подчинялись феодальной системе: они жили в своем параллельном мире, которым управляли могущественные кланы. В период расцвета ниндзя, который пришелся на Средневековье (примерно XII-XV века), в Японии насчитывалось около 70 кланов. Профессия передавалась по наследству: от отца к сыну или к дочери. Да, женщины ниндзя тоже существовали, их звали куноити.
Подготовка ниндзя начиналась с колыбели - в самом буквальном смысле. Корзинка с ребенком подвешивалась в углу, родители периодически подходили и раскачивали ее так, что она начинала ударяться о стены. Ниндзя-младенец плакал, но постепенно привыкал и вскоре уже группировался в комок, едва почувствовав толчок. Вестибулярный аппарат также развивался с самого детства: малыша крутили и вертели вниз головой и под разными углами, а потом неожиданно отпускали, приучая ловко приземляться и ничего себе не ломать.
Тренировка будущих ниндзя строилась на каждодневных физических упражнениях. Вот, например, бег. На старте юный ниндзя прижимал к груди соломенную шляпу, а едва стартовав, отпускал ее. Если шляпа под воздействием потока воздуха оставалась прижатой к груди до финиша - зачет сдан.
Большое внимание уделялось тренировкам на развитие ночного зрения, ведь ниндзя большинство своих заданий проворачивали ночью. Маленький ниндзя на несколько дней помещался в пещеру, где единственным источником света был горящий факел. Затем факел меняли на свечу. Так постепенно интенсивность освещения снижалась, а глаза привыкали к темноте.
Ниндзя были очень хорошо образованы: они должны были знать иероглифы, чтобы читать военные карты и другие документы. Кроме того, ниндзя обучались театральному мастерству, ведь иногда для добычи информации им приходилось притворяться купцами или монахами.
В арсенал ниндзя помимо меча, копья и алебарды входили и метательные снаряды, и химические вещества. Ниндзя постоянно модернизировали и улучшали свое оружие. Например, в арсенале был специфический кинжал с рукояткой около 15 см и двумя лезвиями (одним прямым, вторым - загнутым). К рукоятке была прикреплена длинная, тонкая и легкая веревка из конского волоса или металлическая цепочка с петлей на конце. Такое супероружие использовалось и как абордажный крюк, и как метательный нож.
