Состав наказа уложенной комиссии. Созыв «Уложенной комиссии»

От Екатерины до Екатерины: Карл Карлович Андерсон Стокгольмский мальчишка Карл Андерсон был одним из тех многочисленных иноземцев, талант которых расцвел именно в Петербурге; в этом смысле его судьба типична. Но начало его жизненного пути было далеко не обычным;

Введение… 3

Комиссия по Уложению… 6

Цель создания Уложенной комиссии. 7

«Наказ Екатерины». 8

Состав Уложенной комиссии. 10

Особенности Екатерининской комиссии. 12

Функционирование Комиссии. 12

Результаты деятельности комиссии. 27

Список литературы… 28

«Любить Богом врученных мне подданных

я за долг звания моего почитаю...»

Екатерина II

Введение

Долгое царствование Екатерины II (1762-1796) наполнено значительными и весьма противоречивыми событиями и процессами. «Золотой век русского дворянства» был вместе с тем веком пугачевщины, «Наказ» и Уложенная комиссия соседствовали с гонениями на Н. И. Новикова и А. Н. Радищева. И все-таки это была целостная эпоха, имевшая свой стержень, свою логику, свою сверхзадачу. Это было время, когда императорская власть пыталась осуществить одну из самых продуманных, последовательных и успешных в истории России программ реформ (А. Б. Каменский). Идейной основой реформ стала философия европейского Просвещения, с которой императрица была хорошо знакома. В этом смысле ее правление нередко называют эпохой просвещенного абсолютизма. Историки спорят о том, чем был просвещенный абсолютизм - утопическим учением просветителей (Вольтер, Дидро и др.) об идеальном союзе королей и философов или политическим феноменом, нашедшим свое реальное воплощение в Пруссии (Фридрих II Великий), Австрии (Иосиф II), России (Екатерина II) и др. Эти споры небеспочвенны. Они отражают ключевое противоречие теории и практики просвещенного абсолютизма: между необходимостью радикально менять сложившийся порядок вещей (сословный строй, деспотизм, бесправие и др.) и недопустимостью потрясений, нуждой в стабильности, невозможностью ущемить ту социальную силу, на которой этот порядок держится, - дворянство. Екатерина II, как, быть может, никто другой, понимала трагическую непреодолимость этого противоречия: «Вы, - пеняла она французскому философу Д. Дидро, - пишете на бумаге, которая все стерпит, я же, бедная императрица, - на коже человеческой, столь чувствительной и болезненной». Весьма показательна ее позиция в вопросе о крепостном крестьянстве. Нет сомнений в отрицательном отношении императрицы к крепостному праву. Она не раз задумывалась о способах его отмены. Но дальше осторожных размышлений дело не пошло. Екатерина II ясно осознавала, что ликвидация крепостничества с негодованием будет воспринята дворянами, а крестьянская масса, невежественная и нуждающаяся в руководстве, не сумеет использовать дарованную свободу себе во благо. Крепостническое законодательство было расширено: помещикам разрешили на любой срок ссылать крестьян на каторгу, а крестьянам запрещалось подавать жалобы на помещиков.

Наиболее значительными преобразованиями в духе просвещенного абсолютизма были: - созыв и деятельность Уложенной комиссии (1767-1768) . Цель состояла в разработке нового свода законов, который был призван заменить Соборное уложение 1649 г. В Уложенной комиссии работали представители дворянства, чиновничества, горожан, государственных крестьян. К открытию комиссии Екатерина II написала знаменитый «Наказ», в котором использовала труды Вольтера, Монтескье, Беккариа и других просветителей. В нем говорилось о презумпции невиновности, об искоренении деспотизма, о распространении просвещения, о народном благосостоянии. Деятельность комиссии не принесла желаемого результата. Новый свод законов выработан не был, депутаты не сумели подняться над узкими интересами сословий и особого рвения в выработке реформ не проявили. В декабре 1768 г. императрица распустила Уложенную комиссию и более подобных ей учреждений не создавала;

Реформа административно-территориального деления Российской империи. Страна была поделена на 50 губерний (300-400 тыс. душ мужского пола), каждая из которых состояла из 10-12 уездов (20-30 тыс. душ мужского пола). Учреждалась единообразная система губернского управления: губернатор, назначаемый императором, губернское правление, осуществлявшее исполнительную власть, Казенная палата (сбор налогов, их расходование), Приказ общественного призрения (школы, больницы, приюты и др.). Создавались суды, построенные по строго сословному принципу, - для дворян, горожан, государственных крестьян. Административные, финансовые и судебные функции, таким образом, были четко разделены. Губернское деление, введенное Екатериной II, сохранилось до 1917 г.;

Принятие в 1785г. Жалованной грамоты дворянству, которая закрепила все сословные права и привилегии дворян (освобождение от телесных наказаний, исключительное право владеть крестьянами, передавать их по наследству, продавать, покупать деревни и др.);

Принятие Жалованной грамоты городам, оформившей права и привилегии «третьего сословия» - горожан. Городское сословие делилось на шесть разрядов, получило ограниченные права самоуправления, избирало городского голову и членов городской Думы;

Принятие в 1775г. манифеста о свободе предпринимательства, согласно которому для открытия предприятия не требовалось разрешения правительственных органов;

Реформы 1782-1786гг. в области школьного образования (см. билет № 6).

Конечно, эти преобразования имели ограниченный характер. Самодержавный принцип управления, крепостное право, сословный строй оставались незыблемыми. Крестьянская война Пугачева (1773-1775), взятие Бастилии (1789) и казнь короля Людовика XVI (1793) не способствовали углублению реформ. Они шли с перерывами, в 90-е гг. и вовсе прекратились. Преследования А. Н. Радищева (1790), арест Н. И. Новикова (1792) не были случайными эпизодами. Они свидетельствуют о глубинных противоречиях просвещенного абсолютизма, невозможности однозначных оценок «золотого века Екатерины II».

И, тем не менее, именно в эту эпоху появилось Вольное экономическое общество (1765), работали вольные типографии, шла горячая журнальная полемика, в которой лично участвовала императрица, были основаны Эрмитаж (1764) и Публичная библиотека в Петербурге (1795), Смольный институт благородных девиц (1764) и педагогические училища в обеих столицах. Историки говорят и о том, что усилиями Екатерины II, направленными на поощрение социальной активности сословий, прежде всего дворянства, заложены основы гражданского общества в России.

Комиссия по Уложению

Просвещенный абсолютизм - политика, порожденная временем разложения феодальной системы и вызреванием в ее недрах капиталистических отношений, нацеленная на устранение мирными средствами устаревших феодальных порядков. Просвещенный абсолютизм отличался от обычного деспотизма декларированием соблюдения законов, одинаковых для всех подданных. Теоретические основы просвещенного абсолютизма были разработаны выдающимися деятелями французского просвещения Монтескье, Вольтером, Д"Аламбером, Дидро и др. Эти просветители умеренного крыла призывали к эволюционной, без потрясений, смене общественно-экономических отношений, что устраивало монархов Европы и способствовало возникновению союза королей и философов, способного, как полагали короли, предотвратить угрозу их тронам. Идеи просвещения разделяли прусский король Фридрих II, шведский король Густав III) австрийский император Иосиф II и др.

Особый восторг просветителей вызвала материальная помощь нуждавшемуся Дидро: императрица купила у него библиотеку за 15 тыс. франков, предоставив ему право держать ее у себя до смерти; более того, Екатерина назначила Дидро хранителем его библиотеки, определив жалованье в 1000 франков в год с выплатой его на 50 лет вперед.

Настала пора реализации широкомасштабных реформ в духе идей Просвещения. Тому способствовали два благоприятных условия: Екатерина после гибели Иоанна Антоновича почувствовала себя на троне увереннее, чем прежде; уверенности, что справится с грандиозной по замыслу затеей, прибавила и достаточная осведомленность о трудах просветителей. В конце 1766 г. она приступила к осуществлению важнейшей акции своего царствования -созыву комиссии для составления нового Уложения. Уложенная комиссия, созванная Екатериной, отличалась от пред шествующих по крайней мере тремя особенностями: более широким представительством - право избирать депутатов было предоставлено дворянам (по одному депутату от уезда), горожанам (по одному депутату от города), государственным и экономическим крестьянам (по одному депутату от провинции при трехступенчатых выборах: погост - уезд - провинция), оседлым «инородцам» (тоже по одному депутату). Кроме того, каждое центральное учреждение посылало в Комиссию по одному своему представителю. Таким образом, права избирать депутатов были лишены крепостные крестьяне, составлявшие большинство населения страны, а также духовенство.

Цель создания Уложенной комиссии

Вскоре после вступления на престол Екатерина II обнаружила, что одним из существенных недостатков русской жизни является устарелость законодательства: сборник законов был издан еще при Алексее Михайловиче, а жизнь с тех пор изменилась до неузнаваемости. Императрица видела необходимость большой работы по собранию и пересмотру законов. Екатерина II решила составить новое «Уложение». Она читала множество сочинений иностранных ученых о государственном устройстве и суде. Конечно, она понимала, что далеко не все применимо к русской жизни.

В ходе подготовки к созданию новой Уложенной комиссии был создан ряд специальных комиссий, задачей которых было установление пределов «законной власти правительства». В 1763 г. создается комиссия о вольности дворянской (позже ставшая советом при императрице), в 1762 г. - комиссия о коммерции, в 1762 г. - комиссия о церковных имениях. Комиссии готовили проекты законов, определявших государственный строй: от фундаментальных законов отличались

законы текущие.

Императрица считала, что законы должны быть согласованы с потребностями страны, с понятиями и обычаями народа. Для этого решено было созвать выборных (депутатов) из различных сословий государства для выработки нового «Уложения». Это собрание выборных было названо «Комиссией для составления проекта нового Уложения». Комиссия должна была сообщить правительству о нуждах и пожеланиях населения, а затем выработать проекты новых, лучших законов.

«Наказ Екатерины»

Широко заимствуя идеи передовых западных мыслителей, Екатерина II составила для этой Комиссии “Наказ комиссии о составлении проекта нового уложения”. Это были правила, на основании которых должно быть составлено новое «Уложение» и которыми должны были руководствоваться депутаты. “Наказ” был роздан всем депутатам. Но так как введение законов находится в юрисдикции царя, то комиссия должна была составить предложения. Над “Наказом” Екатерина II трудилась более двух лет. В “Наказе” Екатерина II говорит о государстве, законах, наказаниях, производстве суда, воспитании и прочих вопросах. “Наказ” показывал и знание дела, и любовь к людям. Императрица хотела внести в законодательство больше мягкости и уважения к человеку. “Наказ” был встречен с восторгом. В частности, Екатерина II требовала смягчения наказаний: “любовь к отечеству, стыд и страх поношения суть средства укротительные и могущие воздержать множество преступлений” . Также она потребовала отменить наказания, могущие изуродовать человеческое тело. Екатерина II выступала против применения пыток. Она считала пытку вредной, так как слабый может не выдержать пытки и сознаться в том, чего не совершал, а крепкий, даже совершив преступление, сможет перенести пытку и избежит наказания. Особенно большой осторожности она требовала от судей - “лучше оправдать 10 виноватых, чем обвинить одного невиновного” . Еще одно мудрое изречение Екатерины: “гораздо лучше предупреждать преступления, нежели их наказывать” . Но как это сделать? Надо, чтобы люди чли законы и стремились к добродетели. “Самое надежное, но и самое труднейшее средство сделать людей лучше есть приведение в совершенство воспитания” . Хотите предупредить преступления  сделайте, чтобы просвещение распространялось между людьми.

Текст «Наказа» состоял из 20 глав(526 статей), разделенных на пять разделов:

а) общие принципы устройства государства;

б) основы государственного законодательства и общие формы правовой политики;

в) уголовное право и судопроизводство;

г) основы сословно-правовой организации;

д) вопросы юридической техники, теории законодательства и правовой реформы.

В 1768 г. текст «Наказа» был дополнен двадцать первой главой, содержащей основы административно-полицейского управления и главой двадцать второй о регулировании государственных финансов. «Наказ» обосновывает политические принципы абсолютистского государства: власть монарха, бюрократическая система организации, сословное деление общества. Эти признаки выводились из «естественного» положения России и обосновывались ссылками на русскую политическую историю. Девизом Уложенной комиссии называлось стремление обеспечить «блаженство каждого и всех» в обществе, однако никаких ограничений

для верховной власти не предусматривалось. Сословная структура общества соотносилась с «естественным» делением на профессиональные классы: земледельцы, мещане, дворяне. Дворянству верховная власть отводит особое место, признавая тем самым особую важность его функций - военную службу и отправление правосудия. Попытки нарушить сословное неравенство оцениваются «Наказом» как гибельные для общества. Равенство видится лишь в одинаковом подчинении уголовным законам, хотя это и не означает одинакового применения этих законов к разным сословиям. Законодательная деятельность комиссии была направлена не просто на пересмотр старых законов, но и на выработку единого уложения на новых началах. Закон должен обеспечивать полное и сознательное повиновение.

В «Наказе» была разработана юридическая техника, ранее не известная российскому праву, выработаны новые представления о системе законодательства:

а) законов должно быть немного и они должны оставаться неизменными;

б) временные учреждения определяют порядок деятельности органов и лиц, регламентируя его посредством наказов и уставов;

в) указы являются актами подзаконными, могут быть краткосрочными и отменяемыми.

Также Екатерине II казалось необходимым предоставить дворянству и городскому сословию самоуправление. Екатерина II думала и об освобождении крестьян от крепостной зависимости. Но отмена крепостного права не состоялась. В “Наказе” говорится о том, как помещики должны обращаться с крестьянами: не обременять налогами, взимать такие налоги, которые не заставляют крестьян уходить из дому и прочее. В то же время она распространила мысли о том, что для блага государства крестьянам нужно дать свободу.

Состав Уложенной комиссии

Манифест о создании проекта нового Уложения и о созыве для этой цели специальной Комиссии появился 14 декабря 1766 года. Основной мотив: страна не может дальше жить по средневековому кодексу законов - Соборному Уложению 1649 года. В Комиссию был избран 571 депутат от дворян, горожан, однодворцев, казачества, государственных крестьян, нерусских народов Поволжья, Приуралья и Сибири. По одному депутату выделили центральные учреждения - Сенат, Синод, канцелярии. Лишь крепостные крестьяне, составлявшие большинство жителей страны, были лишены права выбирать своих депутатов. Нет депутатов и от духовенства, ибо затеянное дело носило сугубо мирской характер. Социальный состав Комиссии выглядел так: дворянство было представлено 205 депутатами, купечество - 167. Вместе они составили 65% всех избранников, хотя за ними стояло менее 4% населения страны! Представители других сословий «погоды» в Комиссии явно не делали: от казачества их 44, от однодворцев - 42, от государственных крестьян - 29, от промышленников - 7, от канцелярских чиновников и прочих - 19, от «инородцев» - 54 (почти никто из последних русским языком не владел, и их участие в работе Комиссии ограничилось лишь эффектным - благодаря экзотическим одеждам - присутствием на заседаниях).

Всем депутатам гарантировались льготы и привилегии. Они навсегда освобождались от смертной казни, пыток, телесного наказания, конфискации имущества. Полагалось им и жалованье сверх получаемого по службе: дворянам - по 400 рублей, горожанам - по 122, всем прочим - по 37. Имения депутатов не подлежали конфискации за исключением случаев, когда надлежало расплатиться за долги; решение суда относительно депутатов не приводилось в исполнение без благословения императрицы; за оскорбление депутата взыскивался двойной штраф; депутатам вы давался особый знак с девизом: «Блаженство каждого и всех».

В итоге в Уложенную комиссию было избрано около 450 депутатов, из коих 33% составляли выборные от дворянства, 36% - выборные от горожан, около 20% - выборные от сельского населения, 5%-правительственные чиновники. Если учесть, что чиновники являлись дворянами, а некоторые города и государственные крестьяне избирали депутатами дворян, то удельный вес дворянства в Уложенной комиссии, составлявшего 0,6% населения страны, значительно повысится.

Особенности Екатерининской комиссии

Первая особенность екатерининской комиссии состояла в новшестве, неведомом предшествовавшим комиссиям: императрица составила «Наказ» с изложением своих взглядов на задачи Уложенной комиссии, которыми должны руководствоваться депутаты.

Вторая особенность Уложенной комиссии 1767-1769 гг. состояла в наличии наказов депутатам, составленных участниками их выборов, - в наказах отражены сословные требования избирателей. Дворянские наказы требовали принятия строгих мер против побегов крестьян, в них были жалобы на обременительность рекрутской и постойной повинностей, разорявших крестьян и тем самым наносивших ущерб благополучию помещиков.

Многие наказы содержали жалобы на мздоимство канцелярских служителей, волокиту в правительственных учреждениях, предлагали вместо назначаемых правительством чиновников заполнять административные должности дворянами, избранными на уездных и провинциальных собраниях.

Важнейшая особенность городских наказов состояла в отсутствии требований отменить крепостнический режим или заменить самодержавный строй более демократическим: напротив, горожане претендовали на дворянские привилегии - освобождение от телесных наказаний, предоставление права владеть крепостными, восстановление указа, разрешавшего промышленникам покупать крестьян к мануфактурам. Городские наказы требовали монополии горожан на занятия торговлей и лишения или ограничения этих прав для дворян и крестьян. Наказы горожан, как видим, не выходили за рамки существовавших социальных и политических порядков.

Функционирование Комиссии

Уложенная комиссия открылась 30 июля 1767 года торжественным богослужением в Успенском соборе Кремля. Первоначальным местом ее работы стала Грановитая палата (в последующем общие собрания Комиссии происходили в Петербурге). На первом же собрании депутатам зачитали с любопытством ожидаемый ими екатерининский «Наказ». И тут выяснилось, что не выходившие за пределы интересов отдельного сословия, города, уезда наказы с мест, коими должны были руководствоваться депутаты, своей приземленностью резко контрастируют с «Наказом» Екатерины, наполненным чудными для собравшихся суждениями о том, «что есть вольность», «равенство всех граждан», и Бог знает чем еще!

Однако чрезвычайно тронутые пышным открытием работы Комиссии депутаты, не сумевшие на слух понять действительно мудреный для них «Наказ», стали думать, «что сделать для государыни, благодеющей своим подданным». Ничего путного в их головы не пришло, и потому они решили поднести ей титул «Великой, Премудрой Матери Отечества». Но дальновидная Екатерина, дабы не дразнить гусей, «скромно» приняла лишь титул «Матери Отечества», сказав, что «любить Богом врученных мне подданных я за долг звания моего почитаю, быть любимою от них есть мое желание». Так неожиданно (а скорее всего, по заранее заготовленному сценарию) был снят самый неприятный и щекотливый для Екатерины вопрос о незаконности ее восшествия на трон. Отныне после публичного подтверждения столь представительным собранием законности ее власти положение Екатерины Алексеевны на престоле стало куда прочнее.

Относительно спокойно прошло избрание 18 частных комиссий для сочинения законов, и начались рабочие будни депутатов, окончательно отрезвившие Екатерину. Она из-за портьеры скрытно наблюдала за всем происходящим в зале и время от времени посылала записочки с наставлениями порой терявшемуся председателю, генерал-аншефу А. И. Бибикову. Вместо ожидаемого ею делового обмена мнениями начались бурные дебаты представителей разных сословий, когда ни одна из сторон ни в чем не хотела уступать другой. Дворяне с тупым упрямством отстаивали свое монопольное право на владение крестьянами, а купечество - на занятие торговлей и промышленностью. Более того, едва ли не в первую очередь купцы ставили вопрос о возврате недавно отнятого у них права покупать крестьян к заводам. Но здесь императрица была тверда и неуступчива: «Невольные руки хуже работают, нежель вольные, и покупки фабрикантами деревень - прямое истребление земледелия», являющегося главным, по ее убеждению, источником существования человечества. Столь же истово купечество выступало и против торговой деятельности крестьян, руководствуясь исключительно своими узкосословными, корыстными интересами.

Не было единства и среди представителей господствующего класса: дворяне с национальных окраин желали уравняться в правах с дворянством центральных губерний, а депутаты от родовитого дворянства во главе со своим лидером - прирожденным оратором и полемистом князем М. М. Щербатовым - высокомерно противопоставляли себя мелкому дворянству и выступали за решительную отмену тех положений петровской Табели о рангах, по которым дворянское звание могли получать за заслуги представители других сословий…

Но все это были цветочки. Наибольший гнев дворян-крепостников, из которых в основном и состояли дворянские избранники, вызвали робкие призывы некоторых их же собратьев ограничить произвол помещиков. Слова депутата от города Козлова Г. С. Коробьина, что крестьяне являются основой благополучия государства и с их разорением «разоряется и все прочее в государстве», а потому их надо беречь, потонули в хоре голосов крепостников, возмущенных «наглым» призывом к изменению «освященных Богом» порядков. Дворянство, пользуясь своим большинством, все смелее требовало расширения помещичьего права на личность крестьянина и плоды его труда. Раздались голоса и о применении смертной казни к наиболее непокорным из крестьян.

Но росло количество выступлений и противоположного характера, особенно после того, как в июле 1768 года на общее обсуждение был вынесен подготовленный в частной комиссии законопроект о правах дворян. Почти 60 депутатов, в том числе и «своих», дворянских, подвергли острой критике предложенный документ. Это не могло не обеспокоить императрицу, вовсе не желавшую продолжать прения в подобном неконструктивном духе: депутаты ни на йоту не смогли приблизиться к единому решению вопроса о дворянских правах.

Некомпетентность депутатов, их неспособность подняться до понимания провозглашенных в «Наказе» идей произвели на императрицу столь угнетающее впечатление, что для «просвещения» депутатов прибегли к необычной мере: день за днем им стали громко и внятно читать все принятые с 1740 по 1766 год законы об имущественных правах, а также Соборное Уложение 1649 года и еще около 600 разнообразных указов. Трижды подряд вновь и вновь оглашали екатерининский «Наказ». Работа Комиссии была фактически парализована, и в конце 1768 года с началом русско-турецкой войны ее «временно» (а как оказалось, навсегда) распустили. Хотя некоторые частные комиссии продолжали работать вплоть до 1774 года.

Обстоятельно изучив работу Комиссии, С. М. Соловьев четко определил главное ее назначение: ее созвали с целью «познакомиться с умоначертанием народа, чтобы испытать почву прежде, чем сеять, испробовать, что возможно, на что будет отклик и чего еще нельзя начинать». Это - заключение историка, основанное на объективном анализе большого количества документальных материалов. А вот мнение самой императрицы относительно задач Комиссии: «Мысль - созвать нотаблей была чудесная. Если удалось мое собрание депутатов, так это от того, что я сказала: „Слушайте, вот мои начала; выскажите, чем вы недовольны, где и что у вас болит? Давайте пособлять горю; у меня нет никакой предвзятой системы; я желаю одного общего блага: в нем полагаю мое собственное. Извольте же работать, составлять проекты; постарайтесь вникнуть в свои нужды“. И вот они принялись исследовать, собирать материалы, говорили, фантазировали, спорили; а ваша покорная услужница слушала, оставаясь очень равнодушной ко всему, что не относилось до общественной пользы и общественного блага».

Созыв Комиссии имел, таким образом, для императрицы интерес прежде всего практический. А что же было ответом? «От дворянства, купечества и духовенства послышался этот дружный и страшно печальный крик: „Рабов!“ - пишет С. М. Соловьев. Такое решение вопроса о крепостном состоянии, полагает историк, „происходило от неразвитости нравственной, политической и экономической. Владеть людьми, иметь рабов считалось высшим правом, считалось царственным положением, искупавшим всякие другие политические и общественные неудобства“.

Для того чтобы основательно подорвать „представление о высокости права владеть рабами“, как известно, понадобилось еще почти целое столетие. Работа Комиссии ясно показала, что для ликвидации рабства почва оказалась совершенно неподготовленной. Разочарованная и обескураженная, но сохранившая трезвость ума, Екатерина вынуждена была „предоставить времени удобрение почвы посредством нравственно-политического развития народа“.

Какие-то сомнения относительно способности дворянства подняться над реалиями повседневной жизни и проявить государственный подход, видимо, одолевали Екатерину и ранее. Иначе трудно объяснить, зачем еще только готовившийся „Наказ“ она давала для ознакомления особо доверенным людям. На завершающем этапе документ был зачитан и ceнaтopaм с предложением внести вoзмoжные поправки. Однако императрица явно переоценила степень „просвещенности“ и тех и других (да и общества в целом). Много позднее она в своих „Записках“ с досадой напишет: „Я думаю, не было и двадцати человек, которые по этому предмету мыслили бы гуманно и как люди <...> я думаю, мало людей в России даже подозревали, чтобы для слуг существовало другое состояние, кроме рабства“.

Другая выдержка из тех же „Записок“ полна еще большим чувством горечи, которое оставили у Екатерины не только депутаты Уложенной комиссии, но и ее ближайшее окружение, ознакомившиеся с „Наказом“: „Едва посмеешь сказать, что они (крепостные крестьяне. - М. Р.) такие же люди, как мы, и даже когда я сама это говорю, я рискую тем, что в меня станут бросать каменьями; чего только я не выстрадала от такого безрассудного и жестокого общества, когда в Комиссии для составления нового Уложения стали обсуждать некоторые вопросы, относящиеся к этому предмету, и когда невежественные дворяне, число которых неизмеримо больше, чем я когда-либо могла предполагать, ибо слишком высоко оценивала тех, которые меня ежедневно окружали, стали догадываться, что эти вопросы могут привести к некоторому улучшению в настоящем положении земледельцев. Даже граф А. С. Строганов, человек самый мягкий и в сущности самый гуманный, у которого доброта сердца граничит со слабостью, даже этот человек с негодованием и страстью защищал дело рабства“. Наиболее близкий в ту пору к Екатерине Г. Орлов вообще уклонился от прямых оценок „Наказа“. Самым же решительным критиком „Наказа“ оказался „первейший человек“ граф Н. И. Панин, сказавший: „Это аксиомы, способные разрушить стены“.

После негласного обсуждения, как писала Екатерина, она еще до начала работы Комиссии дала своим советчикам „волю чернить и вымарать все, что хотели. Они более половины тово, что написано мною было, помарали“. Но и после такой „редактуры“ причин для критики „Наказа“ со стороны депутатов осталось достаточно. Взять хотя бы вот это положение: „Всякий человек имеет больше попечения о своем собственном и никакого не прилагает старания о том, в чем опасаться может, что другой у него отымет“. Позже эту мысль Екатерина развила в более четких положениях, далеко выходящих за рамки общепринятых тогда представлений: „Чем больше над крестьянином притеснителей, тем хуже для него и для земледелия. Великий двигатель земледелия - свобода и собственность“.

Аналогичные размышления мы находим и в записке Екатерины на сильно занимавшую ее тему „земледелие и финансы“. Видимо, отвечая своим многочисленным оппонентам, императрица прямо утверждала, что „когда каждый крестьянин будет уверен, что то, что принадлежит ему, не принадлежит другому, он будет улучшать это <...> лишь бы имели они свободу и собственность“. Понимание этого пришло к Екатерине не вдруг. Уже в одной из ранних своих заметок она особой строкой выделила явно крамольное для России середины ХVIII столетия утверждение: „Рабство есть политическая ошибка, которая убивает соревнование, промышленность, искусства и науки, честь и благоденствие“.

Ну и что же, скажут иные, императрица, хорошо понимая, где лежит корень зла, сдерживающий развитие страны, просто спасовала перед неожиданно возникшим препятствием и опустила руки. И будут отчасти правы. Действительно, на примере судьбы собственного супруга она хорошо знала, как легко и быстро делаются в России дворцовые перевороты. Но главное все же в другом. Екатерина четко понимала, что курс на реформы в политике и экономике всегда предполагает необходимый уровень общественного сознания, который и делает возможным их проведение в жизнь. В реальной же ситуации той эпохи, при явном противодействии дворянства было бы безумием рубить сук, на котором держалась самодержавная власть. И это говорит о реалистичности государственной политики Екатерины - она ее сознательно отделила от собственных радикальных взглядов.

При этом эволюция представлений императрицы об общественном строе России несомненна. Никому из исследователей еще не удалось опровергнуть утверждение Екатерины о том, что писала она свой „Наказ“, „последуя единственно уму и сердцу своему, с ревностнейшим желанием пользы, чести и щастия, [и с желанием] довести империю до вышней степени благополучия всякого рода людей и вещей, вообще всех и каждого особенно“. Все это, однако, было неосуществимо при сохранении в стране „рабства“. И очень скоро императрица поняла, что российская действительность сильнее ее.

О том, как изменились прежние представления императрицы о границах возможных преобразований, говорят и ее многочисленные беседы в неформальной обстановке в 1773 году с философом Д. Дидро, взявшим на себя роль советника по проведению в России необходимых, на его взгляд, реформ в духе Просвещения. „Я долго с ним беседовала, - пишет Екатерина, - но более из любопытства, чем с пользою. Если бы я ему поверила, то пришлось бы преобразовать всю мою империю, уничтожить законодательство, правительство, политику, финансы и заменить их несбыточными мечтами. Я ему откровенно сказала: “Г. Дидро, я с большим удовольствием выслушала все, что вам внушал ваш блестящий ум. Но вашими высокими идеями хорошо наполнять книги, действовать же по ним плохо. Составляя планы разных преобразований, вы забываете различие наших положений. Вы трудитесь на бумаге, которая все терпит: она гладкая, мягкая и не представляет затруднений ни воображению, ни перу вашему, между тем как я, несчастная императрица, тружусь для простых смертных, которые чрезвычайно чувствительны и щекотливы». (Не намек ли это на свой опыт написания «Наказа» и на фарс с его обсуждением в Уложенной комиссии?) По другому поводу Екатерина II как-то мудро заметила: «Нередко недостаточно быть просвещенным, иметь наилучшие намерения и власть для исполнения их».

Чтобы составить адекватное представление о взглядах на проблему «рабства наших крестьян» наиболее образованной части общества, которая, казалось бы, должна была понимать всю невыгоду сохранения существующего положения, приведем типичное для этой среды суждение одного из самых просвещенных представителей той эпохи. Речь идет о будущем президенте Российской академии, разносторонне и широко образованной княгине Екатерине Романовне Дашковой. В беседе с тем же Дидро она привела свои доводы против ликвидации «рабства», сводившиеся к тому, что только «просвещение ведет к свободе; свобода же без просвещения породила бы только анархию и беспорядок. Когда низшие классы моих соотечественников будут просвещены, тогда они будут достойны свободы, так как они тогда только сумеют воспользоваться ею без ущерба для своих сограждан и не разрушая порядка и отношений, неизбежных при всяком образе правления». И это убеждение разделяли тогда многие.

После всех перипетий с «Наказом» Екатерина более не пыталась возбуждать общественный интерес к вопросу о рабстве владельческих крестьян и испытывать судьбу. Увы! Очередной (после Петра I) опыт скрещивания европейских моделей общественного развития с российской действительностью - на этот раз с идеями Просвещения - не удался. Екатерина II отступила перед виртуальной угрозой, едва услышав ропот далеко не большей части своих подданных - депутатов от дворян в Уложенной комиссии.

В дальнейшем намеченные императрицей цели в сфере государственного и общественного устройства сводились, как можно судить по сохранившемуся в ее бумагах наброску, к пяти основным, эклектическим по своей сути пунктам, не выходившим за пределы традиционно провозглашаемых в «век Просвещения» установок:

«1. Нужно просвещать нацию, которой должно управлять.

2. Нужно ввести добрый порядок в государстве, поддерживать общество и заставить соблюдать законы.

3. Нужно учредить в государстве хорошую и точную полицию.

4. Нужно способствовать расцвету государства и сделать его изобильным.

5. Нужно сделать государство грозным в самом себе и внушающим уважение соседям».

Согласимся, что все эти задачи носят достаточно общий характер и имеют вневременную ценность.

Но зато четко и ясно были определены способы и средства их воплощения в жизнь: «Спешить не нужно, но нужно трудиться без отдыха и всякий день стараться понемногу устранять препятствия по мере того, как они будут появляться; выслушивать всех терпеливо и дружелюбно, во всем выказывать чистосердечие и усердие к делу, заслужить всеобщее доверие справедливостью и непоколебимою твердостью в применении правил, которые признаны необходимыми для восстановления порядка, спокойствия, личной безопасности и законного пользования собственностью; все споры и процессы передать на рассмотрение судебных палат, оказывать покровительство всем угнетенным, не иметь ни злобы на врагов, ни пристрастия к друзьям. Если карманы пусты, то прямо так и говорить: „Я бы рад вам дать, но у меня нет ни гроша“. Если же есть деньги, то не мешает при случае быть щедрым».

Екатерина II была уверена, что при неукоснительном соблюдении этих условий успех будет обеспечен. Здесь небезынтересно привести ответ императрицы на вопрос французского посланника Л. Ф. Сегюра, как ей удается так спокойно царствовать? «Средства к тому самые обыкновенные, - сказала Екатерина. - Я установила себе правила и начертала план: по ним я действую, управляю и никогда не отступаю. Воля моя, раз выраженная, остается неизменною. Таким образом все определено, каждый день походит на предыдущий. Всякий знает, на что он может рассчитывать, и не тревожится по-пустому».

И действительно, средства достижения намеченных целей у «собирательницы русских земель», как называл Екатерину II историк С. М. Соловьев, довольно просты. По словам статс-секретаря императрицы графа Н. П. Румянцева, Екатерина считала, что для успешного управления государством нужно «делать так, чтоб люди думали, будто они сами именно хотят этого». И она владела этим приемом в совершенст ве, и вся Россия была уверена, что императрица во всех своих делах только исполняет желание народа.

Правитель канцелярии светлейшего князя Г. А. Потемкина В. С. Попов в беседе с императрицей выразил однажды удивление, как слепо повинуются и стремятся угодить ей люди, исполняющие ее приказы. «Это не так легко, как ты думаешь, - пояснила она. - Во-первых, повеления мои, конечно, не исполнялись бы с точностию, если бы не были удобны к исполнению; ты сам знаешь, с какою осмотрительностию, с какою осторожностию поступаю я в издании моих узаконений. Я разбираю обстоятельства, советуюсь, уведываю мысли просвещенной части народа, и по тому заключаю, какое действие указ мой произвесть должен. И когда уж наперед я уверена в общем одобрении, тогда выпускаю я мое повеление и имею удовольствием то, что ты называешь слепым повиновением <...> Во-вторых, ты обманываешься, когда думаешь, что вокруг меня все делается только мне угодное. Напротив того, это я, которая, принуждая себя, стараюсь угождать каждому, сообразно с их заслугами, с достоинствами, со склонностями и привычками, и поверь мне, что гораздо легче делать приятное для всех, нежели чтоб все тебе угодили <...> Может быть, сначала и трудно было себя к тому приучать, но теперь с удовольствием я чувствую, что, не имея прихотей, капризов и вспыльчивости, не могу я быть в тягость».

Императрица ничуть не преувеличивала. Даже швейцарский мемуарист К. Массон - автор желчных, но в целом правдивых записок (по этой причине запрещенных в России), долгое время находившийся на российской службе в годы правления Екатерины II, отмечал, что она «царствовала над русскими менее деспотически, нежели над самой собой; никогда не видали ее ни взорвавшейся от гнева, ни погрузившейся в бездонную печаль, ни предавшейся непомерной радости. Капризы, раздражение, мелочность совсем не имели места в ее характере и еще менее в ее действиях». Напомним и слова А. С. Пушкина: «Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сем отношении Екатерина заслуживает удивление потомства». Эти заложенные от природы качества были развиты Екатериной в зрелые годы и принесли свои плоды.

Почти пунктуальное следование провозглашенным принципам управления дало впечатляющие результаты уже к концу второго десятилетия ее царствования. Из записки руководителя Коллегии иностранных дел А. А. Безбородко от 1781 года следует, что за 19 лет царствования «стало 29 устроенных на новый лад» губерний, построено 144 города, заключено 30 конвенций и трактатов, одержано 78 побед в войнах, издано 88 «замечательных указов законодательных и учредительных» и 123 указа «для всенародного облегчения».

К этому нужно прибавить, что, по подсчетам В. О. Ключевского, Екатерина «отвоевала у Польши и Турции земли с населением до 7 млн. душ обоего пола, так что число жителей империи с 19 млн. в 1762 г. возросло к 1796 г. до 36 млн., армия со 162 тыс. человек усилена до 312 тыс., флот, в 1757 г. состоявший из 21 линейного корабля и 6 фрегатов, в 1790 г. считал в своем составе 67 линейных кораблей и 40 фрегатов, сумма государственных доходов с 16 млн. руб. поднялась до 69 млн., то есть увеличилась более чем вчетверо, успехи промышленности выразились в умножении числа фабрик с 500 до 2 тыс., успехи внешней торговли балтийской - в увеличении ввоза и вывоза с 9 млн. до 44 млн. руб., черноморской, Екатериною и созданной, - с 390 тыс. в 1776 г. до 1900 тыс. руб. в 1796 г., рост внутреннего оборота обозначился выпуском монеты в 34 года царствования на 148 млн. руб., тогда как в 62 предшествовавших года ее выпущено было только на 97 млн.».

Стоит привести и собственные впечатления Екатерины о состоянии страны после неожиданного для ее окружения сухопутного путешествия из Петербурга в Москву и обратно водным путем (по реке Мсте, озеру Ильмень, рекам Волхов и Нева) в 1785 году: «Я нашла удивительную перемену во всем крае, который частию видела прежде. Там, где были убогие деревни, мне представились прекрасные города с кирпичными и каменными постройками; где не было и деревушек, там я встретила большие села и вообще благосостояние и торговое движение, далеко превысившие мои ожидания. Мне говорят, что это последствия сделанных мною распоряжений, которые уже 10 лет как исполняются буквально: а я, глядя на это, говорю: „Очень рада“». Приведенные свидетельства императрицы об «удивительных переменах» подтверждает и Л. Ф. Сегюр, сопровождавший императрицу в этом путешествии.

И еще об одном из результатов царствования Екатерины II. Жестко и последовательно проводимая ею экспансионистская политика в отстаивании национальных интересов Российской империи стала основой для окончательного формирования имперского сознания общества. С годами оно настолько прочно утвердилось в головах россиян, что даже А. С. Пушкин, только на одно поколение отстоявший от «золотого века» Екатерины, упрекал ее за то, что она не установила границу между Турцией и Россией по Дунаю, и, не задумываясь об этической стороне вопроса, риторически восклицал: «Зачем Екатерина не совершила сего важного плана в начале Фр[анцузской] рев[олюции], когда Европа не могла обратить деятельного внимания на воинские наши предприятия, а изнуренная Турция нам упорствовать? Это избавило бы нас от будущих хлопот».

Правление Екатерины II - это и начало бурного расцвета литературы, искусств и наук. Вот один лишь конкретный пример непосредственного влияния просвещенной императрицы на развитие интеллектуальной жизни страны. 15 января 1783 года был обнародован указ, разрешавший всем желающим открывать типографии, для чего необходимо было только поставить в известность полицию. И с января 1783 года по сентябрь 1796-го в обеих столицах открылось по 13 типографий и еще 11 были учреждены в провинции и даже в далеком Тобольске. Именно с появлением этого указа в России наступила «эра интеллектуальной жизни», когда интеллигенция стала превращаться «в независимую, творческую, влиятельную силу». Начало этому процессу тоже положила сама императрица: в 1767 году она перевела со своими помощниками осужденную во Франции по цензурным соображениям книгу Мармонтеля «Велизарий». И после того стала активно поощрять переводы иностранной художественной литературы, научных и философских трудов. Например, в 60-70-е годы на русский язык было переведено все созданное Ж.-Ж. Руссо (кроме работы «Об общественном договоре»).

Екатерина II, начавшая в 1769 году выпускать журнал «Всякая всячина», призвала литераторов подхватить ее начинание. В ответ очень скоро появилось множество сатирических журналов, которые вопреки благому намерению императрицы стали исподволь формировать в обществе критический взгляд и на самодержавную форму правления, и даже на саму «Северную Семирамиду». Так неожиданно для себя Екатерина II увидела, что учения философов, которыми она так восхищалась и духу которых так старалась следовать в cвоей политике, не столь безобидны и представляют реальную опасность для абсолютной монархии. Внезапное, как казалось многим, «прозрение» Екатерины!

А между тем с самого начала между теорией просвещенного абсолютизма, созданной Вольтером, Руссо и французскими энциклопедистами, и попыткой Екатерины II реализовать ее на практике лежала огромная, обусловленная российской действительностью дистанция. С годами она увеличивалась и по политическим мотивам. Так что в конце концов императрица отказалась от воплощения в жизнь идей Просвещения в том виде, в каком они были осуществлены в странах Европы, - через создание гражданского общества и ломку сословных преград. Реалии российской действительности убедили Екатерину в том, что предоставление свободы всему обществу чревато неуправляемым хаосом…

Два решающих события повлияли на ее сознание: восстание Пугачева и Французская революция. По справедливому замечанию историков, «просвещенный» либерализм Екатерины II не выдержал этого двойного испытания. В радужные 60-е годы XVIII века и в самом начале следующего десятилетия императрица, пропагандируя идеи европейских просветителей, не уставала повторять: «благо народа и справедливость неразлучны друг с другом» и что «свобода - душа всего» и без нее «все мертво». Но с началом революционных событий во Франции, представлявших реальную угрозу для всей Европы, она решительно отвергает право этого народа (теперь презрительно называемого ею «толпой») на свободу волеизъявления: «Что же касается до толпы и до ее мнения, то им нечего придавать большого значения».

Отход от ранее пропагандируемых принципов просвещенного абсолютизма ускорило и появление книги А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», услужливо доставленной ей для ознакомления 25 июня 1790 года. Гнев императрицы был неописуем, она - в ярости (крайне нехарактерное для нее состояние) и напрочь забыла о своем недавнем утверждении, что нельзя наказывать людей за убеждения, за несовпадающие с ее взглядами суждения. Она готова на сей раз применить самые суровые меры к автору - «бунтовщику хуже Пугачева». Екатерина, видимо, искренне не понимала, что творение Радищева есть следствие распространения в России идей Просвещения, начало которому было положено по ее собственной инициативе. Как заметил С. М. Соловьев, «мудрая мамаша Екатерина II, которая писала такие прекрасные правила для воспитания граждан, на старости лет заметила вредные следствия своих уроков и сильно гневалась на непокорных детей, заразившихся правилами так любимых ею прежде учителей».

Доброжелательно и объективно настроенные современники екатерининского века подчеркивают, что в основе желаний и действий императрицы была забота об «общем благе», путь к которому, в ее представлении, лежал через торжество разумных законов, просвещение общества, воспитание добрых нравов и законопослушание. Стремление к созданию такого общества не осталось лишь декларацией, а нашло отражение в законодательстве и практических делах Екатерины II (об этом же говорят и повседневные записи ее статс-секретарей и обширная переписка императрицы). Главное же средство и надежная гарантия успеха реформаторских начинаний виделись Екатерине II в неограниченной самодержавной власти монарха, который всегда, повсюду и во всем направляет общество на разумный путь, но направляет не силой, не угрозами, не чередой жестоких наказаний (как это делал Петр I), a убеждением, внедрением в сознание каждого необходимости объединить усилия всех сословий для достижения «общего блага», общественного спокойствия, прочной стабильности.

Именно она впервые в России четко определила такое «просвещенное» понимание этой основной функции самодержца. При этом она последовательно руководствовалась сформулированным ею важнейшим принципом: «Никогда ничего не делать без правил и без причины, не руководствоваться предрассудками, уважать веру, но никак не давать ей влияния на государственные дела, изгонять из совета все, что отзывается фанатизмом, извлекать наибольшую по возможности выгоду из всякого положения для блага общественного». Достичь последнего невозможно без должного порядка, благодаря которому «государство стоит на прочных основаниях и не может пасть». Екатерина II в своих практических действиях особое значение придавала именно порядку, постоянно подчеркивая: «Мы любим порядок, добиваемся порядка, обретаем и утверждаем порядок».

Однако невероятно инертное российское общество через своих представителей власти на местах (по мысли императрицы, первых и главных ее помощников), на деле не блиставших умом и дальновидностью, а главное, не желавших никаких перемен, вносило свои коррективы в обширные планы и намерения Екатерины II. Чтобы преодолеть эту умственную заскорузлость, а нередко и прямое противодействие, императрице надо было обладать особой твердостью. И она это осознавала: «Может быть, я добра, обыкновенно кротка, но по своему званию я должна крепко хотеть, когда чего хочу». Как показывают исторические реалии, «кротость» Екатерины имела все же четко очерченные пределы - незыблемость самодержавной власти и соблюдение интересов ее опоры - дворянства. При любом посягательстве на них кротость императрицы сменялась беспощадной решимостью. Свидетельство тому трагические судьбы Емельяна Пугачева, А. И. Радищева, Н. И. Новикова (правда, в судьбе последнего сыграли свою роль и издание им запрещенной масонской литературы, и обнаружившиеся по ходу следствия тайные связи с цесаревичем Павлом).

Результаты деятельности комиссии

Надо отметить три позитивных результата деятельности Уложенной комиссии. Одна из задач Уложенной комиссии, обозначенная в Манифесте 16 декабря, состояла в том, «дабы лучше нам узнать быть можно нужды и чувствительные недостатки нашего народа». Наказы депутатам, а также прения в Уложенной комиссии дали на этот счет достаточный материал - они выполнили такую же роль во внутренней политике Екатерины II, какая выпала на долю шляхетских проектов в 1730 г., ставших программой действий правительства Анны Иоанновны.

Деятельность Уложенной комиссии способствовала распространению в России идей французского Просвещения. Роль распространителя этих идей, хотела того императрица или нет, выпала на долю ее «Наказа»: с 1767 по 1796 г. он издавался не менее семи раз общим тиражом до пяти тысяч экземпляров. Указ требовал, чтобы «Наказ» читали в правительственных учреждениях наравне с «Зерцалом правосудия» петровского времени.

Третий итог деятельности Уложенной комиссии состоял в укреплении положения Екатерины на троне - она остро нуждалась в опровержении репутации узурпатора престола.

Список литературы

1. А.Б. Каменский. Жизнь и Судьба императрицы Екатерины II.

2. Н.И. Павленко. Екатерина Великая.

3. О. А. Омельченко. Екатерина II.

4. Записки императрицы Екатерины II.

5. Чельцов-Бебутов М.А Курс уголовно-процессуального права, очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных буржуазных государств. Санкт-Петербург; 1995.

Под уложенной комиссией принято понимать орган власти, в состав которого входили люди всех сословий, кроме крепостных крестьян. Это горожане (28чел), дворяне (161чел), казаки (54чел), крестьяне (79чел), а твкже иноверцы (34чел). Их называли депутатами, а выбирались они по всей России, в каждой губернии.

Идея создания подобной комиссии возникла у Екатерины Второй под влиянием работ французских просветителей и ученых, которые говорили об эпохе просвещенного абсолютизма. Императрица хотела реформировать многие сферы жизни страны, и для этого нужны были новые законодательные акты.

Цели Уложенной комиссии

В первую очередь, уложенная комиссия должна была разработатьновый свод законов, поскольку «Соборное уложение», созданное в 1649 году уже не отвечало особенностям того времени. Императрица надеялась, что члены нового органа изучат потребности населения страны, его традиции и обычаи, которые потом будут отражены в новом законодательстве.

Хотела Екатерина Вторая повысить и лояльность дворян, предоставив им новые привилегии и права. Работа депутатов регулировалась специальным наказом, который императрица написала самостоятельно. Это был документ теоретического содержания, где содержались выписки из произведений и трудов лучших философов и юристов/правоведов Франции и Англии в 18 в.

Задачи

Основные направления деятельности и задания комиссии состояли в следующем:

• Обсуждение прав дворянства и городского населения. Предусматривалось значительно расширить привилегии дворян и купцов, улучшить их положение в обществе;
• Решение центрального крестьянского вопроса, поскольку большая часть населения империи была недовольна тем, что привилегированные слои общества снова оказались в выигрыше. Данный вопрос вообще не был включен в повестку дня, но депутаты все равно его рассматривали, поскольку помещики жаловались на бегство крестьян. Звучала и неуверенная критика существующей крепостнической системы, которая ставила население в селах в неравные условия и не давала нормально развиваться сельскому хозяйству;
• Дворяне хотели получить право владеть крестьянами на исключительных условиях. Такое же требование касалось земель, ресурсов;
• Элита общества хотела монополизировать промышленную деятельность;
• Дворяне и помещики требовали создать собственной политической организации, которой должны были управлять представители местной администрации;
• Оставить за дворянами из городов старые купеческие права, расширить их, чтобы развивать промышленность и торговлю, устранить конкуренцию со стороны крестьян и других дворян-купцов;
• Депутаты, которых прислали государственные крестьяне, требовали снять с них налоги и повинности, урезать произвол помещиков.

Итоги

• Первое заседание прошло 13.07.1767г. Депутаты должны были представить требования и прошения своего населения из губерний. Но работа была плохо отлажена, никак не могли сословия найти согласия между собой. Комиссия после 7 регулярных сборов начала собираться реже и в декабре 18 числа 1768 года была распущена. Императрица приняла такое решение, так как не было принять ни одного решения по какому-либо вопросу;
• Никаких изменений деятельность не принесла, это была попытка императрицы демонстрировать заботу о населении страны;
• Существование данного органа все же внесло определенные коррективы в общественный строй. Власть немного ограничила произвол промышленников, помещиков, купцов, дворян.

Созыв Уложенной комиссии. Самым важным событием первых лет царствования Екатерины II был созыв Уложенной комиссии. Сам по себе созыв комиссии для замены устаревшего Уложения 1649 г. новым ничего оригинального не представлял – ещё предшественникам Екатерины II бросалось в глаза несоответствие норм середины XVII в. новым условиям, требовавшим законодательного урегулирования.

14 декабря 1766 г. Екатерина опубликовала указ о сочинении проекта Уложения. Екатерининская комиссия отличалась по крайней мере тремя особенностями. Первая из них состоит в том, что императрица составила специальный «Наказ», которым должны были руководствоваться депутаты при составлении нового Уложения. Вторая – екатерининская комиссия относится к самым представительным учреждениям этого рода. Третья – каждого депутата избиратели снабдили письменными наказами с изложением своих нужд.

Указ определял «обряд» избрания депутатов. От дворян и горожан предусматривались прямые выборы: от первых – по одному депутату от уезда, от вторых – от города, независимо от числа в нём выборщиков. Кроме того, по одному депутату отправляло каждое центральное учреждение: Сенат, Синод, коллегии. Для свободного сельского населения, т. е. не находившегося в крепостной зависимости от помещиков и дворцового ведомства, устанавливались трёхстепенные выборы. Право выбора депутатов предоставлялось государственным и экономическим крестьянам, а также оседлым «инородцам» – народам Поволжья и Сибири.

Депутатам предоставлялось множество льгот и привилегий, превращавших депутатскую должность в очень престижную. Депутат, «в какое бы прегрешение ни впал», освобождался от казни, пыток и телесных наказаний. Он не мог быть привлечён к ответственности без санкции императрицы, его имение подлежало конфискации только за долги.

Интерес к депутатской должности поощрялся жалованьем, выдававшимся сверх получаемого по службе. Привлекал депутатов и золотой значок на золотой цепи.

Депутатские наказы. Предполагалось, что наказы будут рассматриваться по сословной принадлежности депутатов. Но в них нетрудно обнаружить несколько общих черт. Одна из них состоит в существенном отличии от «Наказа» императрицы. Та витает в облаках, рассуждает об обществе и государстве в целом, высказывает общие суждения, в то время как депутатские наказы, из какой бы сословной среды они ни вышли, отличаются прагматизмом, приземлённостью, взглядами, не выходящими за границы уезда и города.

Вторая общая черта, образно сформулированная историком М. М. Богословским, состоит в том, что наказы – «надёжный фонограф, записавший хор провинциальных голосов». Иногда в этом хоре появлялись запевалы и солисты. В подавляющем же большинстве наказов, составители которых не имели опыта участия в общественной жизни и в формировании сословной идеологии, неординарные мысли отсутствуют.

Наказы, составленные дворянством – самой образованной частью общества, к тому же располагавшей некоторым опытом выражения сословных притязаний, – дают наиболее полный перечень его нужд.

Ни один из дворянских наказов не протестовал против крепостнического режима. Напротив, чаяния дворянства были направлены на его укрепление, расширение своего права на личность крестьянина, результаты его труда и на владение землёй. Большинство дворянских наказов считали «главнейшим изнеможением» бегство крестьян и беспомощность местной администрации в пресечении этого явления. Дворяне требовали создания в уездах сословных корпораций, предоставления им права контроля за неукоснительным соблюдением законов местной администрацией.

Составители некоторых дворянских наказов проявляли заботу о крестьянах. Боровские дворяне убеждены: «Ничто так крестьян не разоряет, как в сборе подвод, паче в работную пору». Немало жалоб было высказано в адрес рекрутской повинности. Орловских дворян беспокоило отсутствие на селе медицинской помощи: они «соболезновали о жизни человеческой, взирая на сей бедный народ, который умирает, как скоты, без всякого призрения, иногда от самой малой раны, которую можно было бы и пластырем залечить». Все наказы сетовали на обременительность не владельческих, а государственных повинностей.

Итак, дворянские наказы защищали сословные интересы дворян, требуя, чтобы их привилегиями запрещено было пользоваться представителям других сословий. В то же время дворянские наказы вторгались в жизненно важные интересы горожан – они требовали не только исключительного права владеть населёнными имениями, но и прав заниматься промышленной и торговой деятельностью, которую горожане считали своей монополией.

В свою очередь, городские наказы помимо сохранения за горожанами традиционного права заниматься торговлей и промыслами претендовали на дворянские привилегии. Подобная позиция горожан имела глубокие исторические корни: экономически слабое и столь же организационно беспомощное российское купечество издавна пользовалось доходами, предоставленными ему самодержавием. Поэтому не следует искать в городских наказах требований отменить крепостное право и изменить политическую систему. Напротив, они зарились на привилегию дворян, суть их притязаний чётко и образно выразил С. М. Соловьёв: в Уложенной комиссии раздавался «дружный и страшно печальный крик: «Рабов!».

Энергичнее всего городские наказы выступали против крестьянской торговли, которую считали главной помехой благополучию купцов. Борьбу с крестьянской торговлей наказы предлагали вести полицейскими мерами: закрыть в сёлах и деревнях торжки, конфисковать у торгующих крестьян продаваемый товар, подвергать крестьян штрафам и даже истязаниям.

Скуднее дворянских и городских оказалось содержание наказов государствен ных крестьян . Все они напоминают обычные челобитные, авторы которых проявляли заботы, не выходившие за околицу погоста или деревни. Общим для всех наказов государственной деревни являлась жалоба на «изнеможение» от подушной подати, которую им доводилось платить и за беглых, и за стариков, и за больных, и за детей.

Наказы черносошных крестьян Севера содержали два-три пункта. Более основательными были наказы однодворцев, жаловавшихся на помещиков, захватывавших у них земли, на произвол местной администрации. Жалобы на «изнеможение» от податного бремени у них на втором плане.

Самым обстоятельным изложением своих нужд отличались наказы государственных крестьян, приписанных к металлургическим заводам Урала. Основательность наказов объяснялась огромным опытом подачи челобитных, в которых они из года в год жаловались на произвол заводовладельцев и их приказчиков и на обременительность отрабатывать подушную подать на рубке дров и заготовке древесного угля.

Работа комиссии. 8 августа 1767 г. Уложенная комиссия решила императрице поднести титул «премудрой и великой и Матери Отечества». Императрица отклонила предложенный полный титул, согласившись на «Матерь Отечества».

Началась будничная жизнь комиссии с повседневными заседаниями, на которых обсуждались наказы избирателей. Императрица скрытно и пристально следила за работой комиссии, находясь на антресолях Грановитой палаты. О внимании к происходившему свидетельствуют десятки её записок маршалу комиссии А. И. Бибикову с указаниями, как вести дело.

Процедура обсуждения наказов не могла порадовать императрицу – депутаты, выполняя волю избирателей, твердили о сословных притязаниях, изложенных в наказах, нередко давая этим притязаниям подробную мотивировку. Диспуты обнаружили и сословных лидеров. Среди них выделялся депутат от ярославского дворянства князь М. М. Щербатов – образованный и блестящий оратор, представлявший интересы аристократической части дворянства. Он – решительный противник Табели о рангах, позволявшей получить дворянство, действуя пером и шпагой. Своих лидеров имели депутаты и от горожан и крестьян, но они стояли на две головы ниже Щербатова. К ним относится депутат от козловских дворян Р. С. Коробьин, выступавший радетелем крестьянских интересов, а также депутат от Рыбной слободы Алексей Попов, защищавший интересы горожан.

Уложенная комиссия заседала в Москве до декабря 1767 г., затем переехала в Петербург, где возобновила работу 16 февраля 1768 г. 18 декабря того же года маршал Бибиков объявил о закрытии Большого собрания комиссии на том основании, что начавшаяся в октябре война с Османской империей требовала присутствия депутатов либо на театре военных действий, либо в учреждениях, обслуживавших военные нужды. Историки, однако, установили, что война потребовала привлечения только 4 % списочного состава депутатов. Следовательно, война явилась лишь предлогом для роспуска Уложенной комиссии. Война закончилась, движение Пугачёва было подавлено, но Екатерина так и не возобновила общей работы Уложенной комиссии.

Значение Уложенной комиссии. Уложенная комиссия у современников, а также большинства историков пользовалась недоброй репутацией. Критики Уложенной комиссии правы в одном – она не выполнила главной своей задачи – не составила нового Уложения. И всё же должны быть отмечены три позитивных результата её деятельности.

На Уложенную комиссию помимо составления нового Уложения возлагалась задача выявить «нужды и чувствительные недостатки нашего народа». Наказы депутатов, а также их обсуждение выполнили такую же роль во внутренней политике Екатерины II, какая выпала на долю шляхетских проектов 1730 г., ставших программой действий для правительства Анны Ивановны.

Деятельность Уложенной комиссии способствовала распространению в России идей Просвещения. Роль распространителя этих идей, хотела того императрица или нет, выпала на долю её «Наказа», который переиздавался семь раз и который читали в правительственных учреждениях наравне с «Зерцалом правосудия» Петровского времени.

Третим итогом деятельности Уложенной комиссии стало укрепление положения самой Екатерины, в чём она остро нуждалась после переворота и гибели супруга. Поднесение императрице титула «Матери Отечества» являлось не чем иным, как общественным признанием её прав на трон.

Вопросы и задания

1. Что такое Уложенная комиссия? С какой целью она была созвана? 2. Назовите состав комиссии. По какому принципу проводились выборы? 3.

Выявите суть требований: а) дворян; б) горожан; в) крестьян. 4.

Охарактеризуйте результаты деятельности Уложенной комиссии. В чём её значение?

XVIII век был веком противоречивым, и не для одной России, но и для всей Европы тоже. «Столетие безумно и мудро» - так поэт-современник оценил XVIII в. Торжество разума и фанатизм, свободомыслие и подобострастие, стремление к независимости и деспотизм - все уживалось рядом.

В России в царствование Екатерины II противоречивость времени стала особенно заметна, и многие образованные люди, а прежде всего сама властительница, замечали это. Пытались действовать во благо, но ход времени нельзя преломить одним желанием, жизнь диктует свое. «Екатерининский век» - «золотой век русского дворянства» вошел в историю как сплав просвещения и рабства. Императрица вдохновлялась идеей просвещенной монархии. Двор новой императрицы отличался от прежних не только роскошью. У придворных и высшего общества теперь стало модным блеснуть знанием трудов знаменитых мыслителей XVII-XVIII вв. Дворяне выписывали из-за границы произведения просветителей десятками и сотнями томов. Каждый столичный вельможа считал необходимым иметь хорошую библиотеку. Книги читали в подлинниках, переводов на русский язык почти не существовало. Дворянство, особенно столичное, и аристократия были уже достаточно хорошо образованны. Многие говорили на нескольких языках. В моду входил французский. При Екатерине выросло первое «непоротое поколение» российских дворян, которые обладали чувством достоинства, имели представление о чести благородного человека. Но при всем этом «просвещенная царица» окружила себя невиданно большим числом любимцев. Правда, лишь некоторые из фаворитов Екатерины II (например, Алексей и Григорий Орловы, Григорий Потемкин) допускались к управлению государством. Впрочем, все «вельможи в случае», могли влиять на государственные дела близостью к императрице, имея возможность «замолвить словечко». Поэтому «дружбой» с фаворитами не пренебрегали даже видные сановники и военные чины. Екатерина щедро награждала фаворитов, полководцев, вельмож: дарила поместья с десятками тысяч крепостных.

О просвещенной монархии в XVIII в. писали Вольтер, Руссо и другие просветители. В те времена многие полагали, что история совершается поступками великих людей: полководцев, государственных сановников и, конечно, монархов, от которых зависит процветание или несчастье государств. Навязывать порядок только принуждением, считали лучшие умы XVIII столетия, нельзя. Это деспотизм. Необходимо убеждать людей, что законы и порядок нужны для общего блага, А убедить можно лишь образованных подданных. Поэтому главный инструмент исправления общества - это просвещение. Чем больше будет школ, университетов, книг - тем лучше. Постепенно, по мере охвата общества просвещением, монарх должен расширять права и свободы подданных. Но спешить с дарованием прав и свобод не стоит, чтобы не попасть в положение дрессировщика, спустившего неприрученного медведя. Идеям просвещенного абсолютизма пытались следовать многие европейские монархи, в частности переписывавшийся с Вольтером прусский король Фридрих II. Просветителям и образованным коронованным персонам XVIII в. хотелось создать «союз мыслителей и королей» во имя разума и общего блага. Но в реальности это плохо удавалось. «Властитель дум», «некоронованный король Европы» Вольтер не мог ужиться в своем отечестве с «королем солнцем» Людовиком XIV и его наследником Людовиком XV, потому что он постоянно убеждался, насколько слова французских монархов расходятся с делами. В жизни короли, скорее, руководствовались знаменитой фразой Людовика XIV: «Государство - это я!»

МЕЧТЫ О КОНСТИТУЦИИ

Некоторые аристократы, например воспитатель наследника Павла Никита Панин, надеялись, что при Екатерине II будет ограничено самодержавие в пользу дворянства, и прежде всего - аристократии. Через несколько недель после возведения Екатерины II на трон он поднес императрице проект. Там Панин живо изобразил «временщиков, куртизанов и ласкателей», которые сделали из государства «гнездо своим прихотям» и потворствуют «лихоимству, роскоши, мотовству и распутству». Исправить положение Панин предлагал, ограничив самодержавие особым Императорским советом из 6-8 человек и созданием Верховного Сената, где заседали бы пожизненно депутаты, назначенные монархом, и депутаты, избранные от дворянства. В XIX в. декабрист М.А. Фонвизин рассказывал, что Панин желал, чтобы «Сенат был бы облечен полною законодательною властью, а императорам оставались бы исполнительная, с правом утверждать обсужденные и принятые Сенатом законы и обнародовать их».

Но Екатерина II не допускала никакого вмешательства в свои самодержавные права. Она вообще была убеждена, что абсолютная монархия - идеальная форма правления для России. «Российская империя есть столь обширна, - писала императрица, - что, кроме самодержавного государя, всякая другая форма правления вредна ей, ибо все прочие медлительнее в исполнениях». Однако предолжение Панина о реформе Сената было одобрено императрицей. В 1764 году он был разделен на шесть департаментов с пятью сенаторами в каждом, что повысило эффективность его работы. Н.И. Панин, в конце концов, сжег проект своей «Конституции». Правда, рассказывали, что даже за два дня до своей смерти этот высокопоставленный екатерининский вельможа убеждал наследника престола Павла даровать России конституцию.

ЩЕРБАТОВ «О ПОВРЕЖДЕНИИ НРАВОВ В РОССИИ»

УЛОЖЕННАЯ КОМИССИЯ

Екатерина II заявила, что для улучшения коренным образом российских порядков необходимо составить новое Уложение справедливых и разумных законов. Выработку новых законов она решила поручить Уложенной комиссии из выбранных представителей почти всех сословий. И вот, в 1767 г. в Грановитой палате московского Кремля собрались 564 депутата - представители дворян, купцов, государственных крестьян и даже депутаты от различных народов, входивших в Российскую империю. Не допущены к работе в Уложенной комиссии были только крепостные. Депутаты привезли с мест наказы (пожелания к новым законам).

Открылась работа Уложенной комиссии слушанием наказа Екатерины II. Императорский наказ содержал пересказ и заимствования из работ просветителей Монтескье, Беккария, Юста и статей знаменитой французской книги - «Энциклопедии», составленной французскими просветителями во главе с Дидро. «Энциклопедия» явилась гимном свободе человека, здравому смыслу и разуму, в век, когда деспотизм монархов и властей давал себя знать чуть ли не каждый день, когда еще нередки бывали случаи религиозного фанатизма и случались варварские казни еретиков.

Екатерина заявила, что намерена продолжать дело преобразования России на европейский лад, начатое Петром Великим. Императрица высказалась против крепостного права, против обычая применять в суде и следствии пытки, говорила о веротерпимости и предложила обсудить вопрос о равенстве всех людей перед законом. В заключение Екатерина выразила надежду, что новое Уложение сделает российский народ самым счастливым.

Речь императрицы произвела впечатление в России и за ее пределами. Екатериной II восхищались Вольтер, Дидро, Гримм и другие европейские просветители, с которыми российская императрица вела оживленную переписку. Позже Вольтер написал одному из своих русских корреспондентов по переписке: «Я боготворю три предмета: свободу, терпимость и вашу императрицу».

Начались заседания Уложенной комиссии, которые тянулись полтора года. «Общее благо» никак не вырисовывалось... Каждое сословие отстаивало свои интересы. Государственные крестьяне жаловались на тяжесть налогов, на захват земель помещиками. Купцы возмущались тем, что дворяне открывают заводы и занимаются торговлей. Большинство дворянских депутатов наотрез отказывались сократить свою власть над крепостными. Об освобождении крепостных людей и слышать не хотели. Лишь отдельные депутаты предлагали меры, которые, не ущемляя материальные интересы помещиков, защищали крестьян от их всемогущества. Так, дворянин Козельский предлагал закрепить законом оброки и повинности крепостных, чтобы помещики не могли самовольно увеличивать их. Депутат Маслов говорил, что следует создать особую государственную коллегию для управления владельческими крестьянами, которая бы собирала с крепостных подати и оброки в пользу помещиков; несколько депутатов стояло за наделение крепостных крестьян правом собственности на землю.

Между тем грянула война с Турцией. Многие дворяне-офицеры заспешили в полки. Под предлогом войны деятельность комиссии временно приостановили, но по окончании военных действий она так и не возобновила свою работу. Итак, неограниченное русское самодержавие не пострадало при «просвещенной императрице», новое Уложение справедливых законов тоже не было создано.

«СПЛАВ ПРОСВЕЩЕНИЯ И РАБСТВА»

Но законы в стране все же принимались. Екатерина II не подтвердила указ Петра III от 18 февраля 1762 г. «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», но и не отменяла его. Дворяне получили право оставлять военную или гражданскую службу и выходить в отставку, когда пожелают. Они могли вообще не служить, жить в столице, городах или в имениях - по своему усмотрению. Благородные люди имели право в любое время уезжать за границу, служить у иностранных правителей, а потом, возвратившись на родину, продолжить свою карьеру здесь в полученном за рубежом звании. Отменялись все телесные наказания дворян. Дворяне имели право лично обращаться к императрице с прошениями и жалобами. В.О. Ключевский остроумно заметил, что так было покончено с «дворянским крепостным правом». Далее историк продолжал: «По требованию исторической логики и общественной справедливости на другой день, 19 февраля, должна была бы последовать отмена крепостного права, она и последовала на другой день, но спустя 99 лет». (Манифест об отмене крепостного права вышел 19 февраля 1861 г.)

Сама Екатерина II много раз неодобрительно высказывалась о крепостном праве, называла его рабством, но не решалась упразднять, потому что российским помещикам крепостное право казалось явлением естественным, и они свергли бы любого, кто покусился бы на их выгоду. К разговорам о вреде рабства большинство дворян относилось либо равнодушно, либо враждебно. Пример тому - конкурс, объявленный Вольным экономическим обществом. Это общество возникло в 1765 г. и ставило целью знакомить помещиков с рациональными способами ведения хозяйства. На конкурс поставили вопрос: полезно ли для общества, чтобы крестьяне имели в собственности землю и иное движимое и недвижимое имущество? На конкурс поступило 162 работы: из них 155 прислали иноземцы, в том числе Вольтер и знаменитый математик Эйлер; и только 7 - русские. Некоторые отечественные авторы критиковали пороки крепостничества, но о необходимости свободы крестьян говорилось в иностранных работах. Впрочем, даже победитель конкурса французский ученый де Лабей советовал не спешить в России с отменой крепостного права, т.к. дикого русского мужика необходимо просветить и подготовить к воле.

Дворянское столичное общество знало о содержании конкурсных работ в основном по слухам. Их не печатали, а рассматривали в узком кругу с участием императрицы. Призывы Вольного экономического общества к внедрению в хозяйство новшеств не находили широкого отклика, а провинциальные дворяне часто вообще о трудах Вольного экономического общества ничего не слышали.

Именно поэтому вопреки «требованию исторической логики», по указу от 17 января 1765 г. помещик мог отправить неугодного своего крепостного уже не только в ссылку в Сибирь, но и на каторгу, причем срок каторжных работ устанавливал сам помещик. Он же мог в любой момент вернуть каторжного домой. Два других екатерининских указа запрещали под угрозой ссылки в Нерчинск крепостным жаловаться на помещика и возлагали содержание воинских команд, посланных усмирять волнения крестьян, на самих крестьян. Вовсю процветала торговля крепостными людьми. Лишь одного права не имел помещик - не имел права убивать крепостных. Однако на деле многие крестьяне умирали от наказаний, наложенных хозяевами. Психически ненормальная помещица Дарья Салтыкова замучила до смерти около ста человек, прежде чем ее отдали под суд «за душегубство». (Салтыкова была признана виновной и заключена в монастырскую тюрьму.)

Но в то же время грубое давление на крестьян чередовалось в «екатерининский век» с мерами, которые облегчили положение отдельных групп крестьян. Екатерина II ограничила произвол остзейских баронов (немецких по происхождению дворян Прибалтики), введя регламентацию повинностей прибалтийских, латышских и эстонских крепостных крестьян. Прибалтийским крестьянам разрешили подавать жалобы на произвол помещиков, были ограничены телесные наказания крестьян.

В 1764 г. вышел екатерининский указ о секуляризации церковных владений. (Такой указ издавал и Петр III, но в ходе дворцового переворота в пользу Екатерины его отменили.) Около 2 млн. монастырских крестьян обоего пола перешли в управление Коллегии экономии. Поэтому их стали называть экономическими. Положение бывших монастырских крестьян улучшилось. Ненавистную барщину отменили, крестьяне получили дополнительную землю к наделам. Государству они обязаны были теперь выплачивать денежный оброк, что способствовало торговой деятельности крестьян, росту их предприимчивости и инициативы. По мнению историков, до 1764 г. примерно 100 тыс. монастырских крестьян находились в волнении. Екатерина II в своих «Записках» свидетельствовала, что в год ее восшествия на престол до 150 тыс. монастырских и помещичьих крестьян «отложилися от послушания, коих всех усмирить надлежало». После указа о секуляризации волнения бывших монастырских крестьян пошли на убыль. Указ о секуляризации имел еще одно важное следствие. Государству была окончательно подчинена православная церковь. Это явилось завершением длительного процесса постепенного лишения церкви самостоятельности, поэтому духовенство спокойно восприняло волю императрицы. Лишь ростовский митрополит Арсений Мацеевич выступил против, за что был лишен сана и отправлен в ссылку.